Клинические разборы в психиатрической практике

— Проходите, пожалуйста. Присаживайтесь. У нас расширенный консилиум. Не стесняйтесь. Вы уже опытная больная, навидались всего: больниц, врачей, диспансеров. Устали? — Болеть устала. — Сколько же Вы больны? — С 27 лет. — А до этого Вы были совершенно здоровым человеком? — И до этого было, но я не фиксировалась на своем состоянии. — Вы все-таки считаете, что болезнь началась в 27 лет? — Да. — Это когда Вы на юге плохо себя почувствовали? — Да. — Вы отмечали, что после родов тоже была тоска, подавленность, слабость, вялость, в глазах темнело? — Да. — Значит, это началось не в 27 лет, а раньше? — Да. — А может быть, еще в школе, в подростковом возрасте? — Скорее всего, тогда. — Вы можете сказать, что когда-нибудь были абсолютно здоровым человеком, и физически, и психически? — Да. — Скажите, когда это было? — После того как я родила дочку и стала на улице гулять вместе с ней. Я тогда была счастлива. — Вы тогда говорили, что у Вас была депрессия после родов? — Депрессия у меня была еще в больнице, и когда я выписывалась. А потом уже попозже. — Когда попозже, ребенок тогда еще грудной был? — Да. — У Вас в 28 лет замечательное состояние было. Вы это помните? — Не очень хорошо помню, но было. — Сначала после родов было подавленное настроение, а потом оно сменилось подъемом? — Да, неплохим состоянием. — Долго оно было? — Полгода. — Вы тогда были активны, уверенны в себе? — Да. — Были головокружения, слабость, ведь грудной ребенок требует много внимания, заботы? — Усталость эта была приятная. Были дни, когда я уставала, спать хотелось. Иногда вставала резко и ничего не видела, глаза как ослепли на секунду какую-то, потом опять все нормально. — Вы говорите, что за всю жизнь чувствовали себя полноценной только тогда? — Да. — Значит, с детства до родов Вы не были полноценной? — Я считала себя полноценной, ссылалась на то, что все пройдет. — Вы не чувствовали себя полностью здоровым человеком? — Да, но и не фиксировала себя. Фиксировать я начала потом уже, каждый шаг, каждое движение свое. — Вы по характеру на кого-нибудь из родителей похожи? — На маму я не похожа, потому что моя мама — сильная личность. — А отец? — Отец вроде тоже был сильным человеком. Я больше похожа на бабушку, скорее всего. — По маме? — Да. — Какая она была? — Такая же, как и я: плаксивая, слезливая, обидчивая, ранимая. — Вы не знаете, были у нее периоды подавленного настроения? — Были. — Может быть, она лечилась у психиатров? — Я слышала, что у нее было что-то вроде шизофрении. — Она стояла на учете? — Я это время не помню. — Вы не застали бабушку? — Застала, но я тогда была молода и не вдавалась в эти подробности. Я слышала это от дяди. — Вы бабушку все-таки помните? — Помню. — Какое она на Вас производила впечатление? — Строгая и в то же время ранимая. У нее не было подруг. Она считала, что лучше сидеть читать книги, чем с кем-то общаться. — Вы думаете, что на нее похожи? — Да. — Вы рассказывали докторам о том, какая Вы были в детстве: замкнутая, склонная к фантазированию, в фантазиях всегда представляли себя какой-то героиней? — Да. — О принце мечтали? — Да. — Тем не менее, жизнь была достаточно жесткая? — Да. — Учеба давалась не очень? — Не очень. Я зубрила. — А упорство все-таки было? — Было. — Вы старались получить хорошие отметки? — Старалась. Потому что перед классом стыдно было. — Был у Вас период в жизни, когда Вы были очень мнительны к тому, как к Вам относятся? — Да, когда в школе к доске выходила. — Вам было неудобно перед классом? — Я стеснялась. Стихотворение рассказывала, голос дрожал. — Потом покрывались, слабость была? — Да. — Бывало ли так, что над Вашей внешностью подтрунивали? — Не было. — Вы всегда спокойно к своей внешности относились? — Вполне спокойно. — А в переходном возрасте что нового появлюсь у Вас в характере? — Я была особенно ранимая. — У Вас тогда появились периоды тоски, тревоги, подавленности? — Да. — И по нескольку дней? — Да, было. — Что Вы делали, чтобы прогнать это состояние? — Иду на улицу. — Этого достаточно было? — Достаточно с кем-то пообщаться еще. — В тот период у Вас были такие подъемы настроения, которые наблюдались в последующие годы, когда Вы становились активной, память улучшалась? — Да, было такое. — В подростковый период или позже? — Попозже было. — Подъемов в Вашей жизни было мало? — Мало. — Тогда у Вас были мысли, что Вы никчемная, что не сможете работать? — Во время подъема такого не было. — Оставались во время подъема жалобы на головокружение, похолодание рук? — Да. Я думала: вдруг пойду на улицу, а у меня приступ будет. Если я шла с кем-то из знакомых, то уверена была. — В период подъема, все равно оставались эти приступы? — Когда были, а когда не было. — Их меньше было по сравнению с периодами, когда у Вас была депрессия? — Меньше было. — Вы сказали слово «приступ». Это действительно были приступы? — Я считаю, что да. — Опишите, пожалуйста. — Например, я готовлю что-то кушать, дома никого нет, я уже боюсь, что мне вдруг будет плохо, и никто не поможет. — А что с Вами может случиться? — У меня было на юге такое состояние, и оно осталось по сей день. — Опишите подробнее это состояние. — У меня начинают дрожать руки, появляется какая-то неуверенность. — Неуверенность в чем? — В себе неуверенность. Паническое состояние, что я сейчас умру, и мне никто не поможет. — А что такое «умру»? — Вот мне сейчас плохо, будет обморочное состояние, сердце еще сильнее начинает биться, сосуды еще сильнее сужаются на фоне этого. — Как Вы чувствуете сужение сосудов? — Чувствую слабость, недомогание, сердце при страхе сильно начинает биться. — Голова кружится? — Да. — Что значит, кружится голова: предметы «плывут», нечетко их видите? — Да. Начинаю метаться. — Метаться из угла в угол? — Да. Мне так легче. Некоторые говорят, что надо лечь, я не могу лежать. — А если ляжете, что тогда? — Еще хуже будет. — Какой пульс в это время бывает? — 120 бывает. — Аритмия бывает? — Бывает. — Провалы, перебои? — Я просто чувствую, что у меня сердце бьется, воздуха не хватает, жжение какое-то начинается. — В животе какие-нибудь ощущения бывают? — В животе некомфортно как-то. — Вы вызываете «скорую»? — Да, и при этом мне становится легче. Я потом говорю: зачем я ее вызвала? — Вам неудобно, что Вы их вызвали? — Я выпила, допустим, корвалол, мне помогло. — Это при них? — Пока они едут, я боюсь умереть. Начинаю дрожащими руками наливать себе корвалол. Когда выпью, мне становится через какое-то время легче. — А пока Вы их не вызвали, но выпили корвалол, не легче? — Нет. — Пробовали кроме корвалола еще что-нибудь? — Феназепам под язык. — Сразу помогает? — Не сразу. — Через сколько времени? — Как «скорая» приезжает. — А если Вы не вызвали «скорую»? — Тогда не помогает. — Вы часто это делаете? — Раньше очень часто делала. — Как часто? — Каждый день. Сижу на телефоне и говорю: приезжайте, мне плохо. Врачи мне сказали, что чем больше я боюсь, тем сильнее нарастает приступ. — По продолжительности это занимает месяцы? — Да. Но страх выходить на улицу — это уже годы. — Вас «скорая», наверное, уже знает по голосу? — Знала, теперь я себя уже выдрессировала. — Теперь — это сколько времени прошло? — В позапрошлом году, наверное. — Как Вы себя дрессировали? — Да чтобы никакой «скорой помощи». — Это Вас в больнице научили? — Да, и в больнице я начала делать первые шаги за пределы территории. — Тем не менее, такое состояние возникает? — Возникает, даже в больнице. — При этом Вы не бежите сразу вызывать «скорую»? — Нет. — А что Вы делаете тогда? — Я принимаю феназепам под язык, корвалол наливаю, выхожу на балкон, вижу людей и отвлекаюсь. — Тем не менее, Вам страшновато выходить на улицу? — Страшновато. — Все-таки Вы преодолеваете себя? — Я с трудом преодолеваю себя. Потом я себе сказала, что если что-то случиться, того не миновать. — В метро ездить можете? — В метро тоже проблема. Чувство страха, вдруг где-то в поезде застряну. — Вы себя заставляете ездить в метро? — Заставляю. — Можете ездить в метро? — Я не могу уверенно сказать, что могу, но я заставляю себя 2–3 остановки проехать. На следующий день проезжаю на остановку больше. — В периоды депрессии эти панические состояния чаще возникают? — Да. — Повторяю вопрос: когда у Вас был период подъема, эти состояния возникали? — Иногда, редко. — Вы могли ездить в метро? — Могла ездить в метро, могла ходить одна. — Приступы, о которых Вы рассказывали, впервые появились на юге? — У меня было еще до этого, но я не думала, что это такие приступы. Помню, как я на Измайловских прудах загорала с подругой, и мне стало плохо, я думала, что с сердцем. — Чем приступ заканчивается? — Как ни с того ни с сего. — Озноб бывает? — Бывает. — Сначала озноб, а потом приступ проходит? — Да. — Не бывает, что в туалет сразу хочется? — Бывает. — И заканчивается приступ? — Да. — У Вас проблема с работой? — Да. — А в чем проблема? — Начальник на работе узнал, что у меня депрессия. Я его обманывала, говорила, что у меня грипп. Потом он узнал, что у меня депрессия и спросил: «Ты случайно не психически больная?» У меня были периоды, когда я оставляла работу и уходила. — Почему? — Из-за того, что я думала, что я не такая, как все. Все люди веселые, здоровые, а мне скучно. Например, идет человек, у него нет руки, а он счастлив, а тут руки, ноги есть, и несчастлива. — Вы в это время не замечали, что над Вами подсмеиваются? — Бывало так. — Как это проявлялось? — Говорили, почему я такая стеснительная. — Когда Вы в этот период в зеркало смотрелись, Вы себе нравились? — Когда болела, нет. — Что Вам не нравилось? — Какое-то больное обреченное лицо, причесываться не хотелось. Казалось даже, как будто это не я, боялась в зеркало смотреться. — Почему? — Такая депрессия была, наверное, пугалась всех. — Что значит пугалась? — Если я родных своих долго не видела, я их пугалась. — Например, дверь открывается, входит кто-нибудь из родственников, и Вы пугались? — Я сразу отворачивалась и не хотела видеть. — Вы видели в них что-то неприятное для себя, что-то пугающее? — Осуждающее. — За что же Вас осуждали? — За то, что я, наверное, заболела. Когда они приходили меня навещать, я не выходила, я не хотела их видеть. — Чего Вы боялись? — Бессилия своего. — Вы думали, что они принимают Вас за тяжело больную? — Да, это было так. У виска крутили пальцем. Я запомнила это на всю жизнь. — А люди, которые встречались Вам на улице в это время, тоже намекали, что Вы больная? — Знакомые спрашивают, как я себя чувствую, а незнакомые ничего не говорят. — Вы комфортно себя чувствуете среди незнакомых людей или кажется, что по Вашему внешнему виду они знают, что Вы психически нездоровы? — Да, есть такое. — Вам никогда не казалось, что сзади что-то говорят, называют Ваше имя? — Нет, такого не было. — У Вас были мысли, что Вы в чем-то виноваты, что Вы наказаны за что-то? — Я просто себя жалела, плакала, говорила: какая я несчастная. — Вы не винили себя за то, что не так жили? — Так жила, просто меня лично застигла болезнь. — А других винили, что они виноваты в Вашей болезни? — Родственников винила. — Что они довели Вас до такого состояния? — Да. — Кого же это? — Родителей моего мужа — свекровь и свекра. Они без конца лезут в мою жизнь, контролируют меня, иногда говорят, что мне пора в больнице полежать. Это оскорбительно для меня. — С дочерью у Вас тоже серьезный конфликт? — Да, серьезный. — Она тоже Вас не понимает? — Не понимает. Говорит: «Зачем ты эти таблетки пьешь?», я говорю: «Я лечусь». — У Вас бывает так, что Вас раздражает благополучие окружающих людей? — Я не завидую другим. Я довольствуюсь тем, что у меня есть. Самое главное — иметь здоровье. — Бывало такое в Ваших конфликтах с родителями мужа или с дочерью, что Вы говорили: «Вам хорошо, вы здоровые люди, вам меня не понять»? — Да, говорила. Они никогда меня не поймут, пока сами в моей шкуре не побудут. Они думают, что я ленивая, что я наговариваю на себя. Мне дочь говорит: «Мама, зачем ты все рассказываешь про свою жизнь, это просто смешно получается. Людям бывает еще хуже». — Вам помогает, что кому-то еще хуже, чем Вам? — Немножко да. — Вы верующая? — Нет, я даже не крещеная. — Не было желания окреститься? — Было желание. — И что же? — Я скорее всего верю в себя. Если я не смогла себя поставить вовремя на место, то никто мне и не поможет, только я сама. Если я не работаю, материальное благо от меня зависит, никто мне его на тарелочке не принесет. Что же я буду сидеть молиться? Это не реально совершенно. — У Вас есть большой опыт приема лекарств за все эти годы, какие лекарства Вам лучше всего помогали? — Меня сейчас по режиму врач лечит, что у меня никак дома не получалось. Капельницы принимала. У меня голова светлая стала. Анафранил хорошо помогает. Мне его утром дают. В обед мне дают амитриптилин, сонапакс. — А дома почему Вы их не принимаете постоянно? — Я принимала, но у меня нет денег, чтобы купить лекарства. — А в диспансере? — В диспансере я получала лекарства за деньги. — Сколько Вы уже не работаете? — Год не работаю. — На что же Вы живете? — Мне дочка помогала, теперь она от меня отделилась, говорит: «Иди и работай сама». А я не могу работать. — Может, уборщицей? — Я пробовала, не получается у меня. У меня начинается паническое состояние. Я пыталась устроиться на работу, но что-то там забыла и меня уволили.