Клиника Сперанского

Взгляд его разметал жирующих нищих, как вентилятор конфетти. Новиков мог бы поклясться, что некоторые из них летели над столами, будто потеряли вес, потом вдруг этот вес обрели, да так и попадали на пол, как спелые груши. Впрочем, продолжалось это какой-то миг и вполне могло быть обманом зрения, галлюцинацией. Вот только нищих почему-то рядом больше не было, спешно разошлись кто куда, но в большинстве своем на выход.

— Я имел в виду пятьдесят тысяч, — сказал Тарас.

— А я процентов, — откликнулся Жабьев.

— Имейте совесть, сэр, — Тарас посмотрел на Новикова.

Тот кивнул — не сомневайся, мол, отметелю так, что родная мама не узнает.

Тарас протестующее замотал головой, а Жабьев сказал в пространство:

— Своими же кулаками можно и себя покалечить.

— Запросто, — вразнобой подтвердили два его приятеля.

В зале возник Сеня с дипломатом, который он судорожно прижимал к груди.

Сене можно было дать и тридцать, и пятьдесят, был он похож на того хлипика, который рекламирует средство от грязи «Мистер Мускул», с такими же очочками, с прилипшими к черепу пегими волосенками, только одет поприличнее, не в трусищах до пяток.

Жабьев двинул пальцами правой руки, и Сенины волосенки вдруг распушились, встали дыбом, сделав из него пегий одуванчик.

Новиков понимающе покачал головой: да, мол, так я не могу, — а про себя подумал, что этого не смогли бы повторить и учителя Шаолиня.

Сеня безропотно отдал дипломат Жабьеву, заметьте — не Тарасу, которого хорошо знал, а совершенно постороннему человеку. Чутьем понял, кто здесь главный.

Взяв дипломат, Жабьев пошел к запасному выходу под бормотанье семенящего сзади Сени: «Господа, господа, там же закрыто», открыл дверь и очутился на огороженном дворе, где стоял черный Шевроле. Подождав, пока два его приятеля, а также Тарас с Новиковым выйдут, сел в машину на заднее сиденье, высыпал сюда же запакованные баксы, сказал, глядя на кучу: «Эх, Сеня, Сеня», — после чего сгреб половину в дипломат и отдал Тарасу.

— А что Сеня, что Сеня? — в обиде залопотал администратор, который прятался за большим Андреем.

— Тыщу уворовал? Уворовал, — ответил Жабьев. — Сам вернешь или…?

Сеня вернул сам, потом задал такого стрекача, что только пыль столбом.

На этом они и расстались — странный Жабьев с не менее странными дружками умчались на Шевроле, а Тарас с Новиковым прошествовали на стоянку к лакированной Ниссане.

Между прочим, шел второй час ночи и в одних костюмчиках было уже прохладно, но ничего, в машине они быстро согрелись.

— Переночуешь у меня, — безапелляционно заявил Тарас, видя что разморенный Новиков начал клевать носом.

— Ага, — согласился Новиков, отчаянно зевая. — А теперь объясни мне, темному, какого ляха ты отдал этому говнюку половину выигрыши?

— Так без него, без говнюка, и выигрыша бы не было, — ответил Тарас.

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересованно сказал Новиков.

Глава 31. От чудес не открещиваюсь

— Телепатия, батенька, — объяснил Тарас. — А также телекинез. Одним словом, парапсихология.

— Ты хочешь сказать, что этот мозгляк всё это умеет делать? — не поверил Новиков. — Тоже мне Роза Кулешова.

А сам в это время вспомнил Сенины вздыбленные волосенки и летящих над столами нищих и сказал себе: «Как бы не подавиться этим кусочком».

— Ты спрашиваешь — я отвечаю, — произнес Тарас. — В этой системе я какое-то время варился, поэтому от чудес уже не открещиваюсь. Но одно дело, когда чудеса идут от Господа, и совсем другое, когда от дьявола.

— Ты верующий? — уточнил Новиков.

— Несомненно. А ты?

— Воспитание не то, — ответил Новиков. — Хотя сейчас и президент в церкви крест кладёт. Тоже, вроде, чекист.

— Всё время забываю, что ты чекист, — сказал Тарас. — Хотя Борисыч предупреждал. Ну, так вот. Со своей системой ты бы давно уже профукал все мои денежки, у меня, Андрюха, честно скажу, от твоей игры волосы вставали дыбом, но смотрю — прёт везуха-то, я и помалкиваю себе. Но как только этот хмырь Жабьев вышел из-за фикуса, сразу всё понял. Жабьев задавал программу в соответствии с твоей идиотской системой, и крупье кидал шарик, а шарик залетал в челнок именно тогда, когда приказывал Жабьев. Проще пареной репы.

— Но как он узнал, что мы будем в этом казино и что вообще будем в казино?

— Я в этом не шибко разбираюсь, но есть какие-то следы в астрале, есть ясновидение, — ответил Тарас и мощно зевнул. — Тоже, понимаешь, парапсихология.

— Может, просто подслушал? — предположил Новиков.

— Не исключено и это, — согласился Тарас. — Есть много способов. Но не думай, что всё так просто. К примеру, если ты, человек со стороны, не наш, встанешь на моём месте у ворот, то сколько баксов огребешь за смену?

— Да кто ж позволит встать-то?

— Ну, положим, мы где-то валяемся пьяные и нам всё по барабану. Так сколько?

— Сколько-то да огребу.

— Ни шиша не огребешь. Все пройдут мимо.

— Тогда почему тебе и мне дают да еще ого-го как?

— Хмыри Жабьевы внушают — поделись, приятель, и воздастся. Выбирают тех, что побогаче, кто всегда при боблах.

«О, сколько нам открытий чудных…», — подумал Новиков и сказал в недоумении: