Клиника Сперанского

Перед уходом он выглянул в распахнутое окно — мда, высоковато даже для субтильного Аскольда. С когтями на руках что-то еще можно было бы придумать, но и это помощь небольшая, стены гладкие, без выступов, зацепиться кроме как за подоконник не за что… Сиганул на дерево? В принципе, можно, но тогда следовало бы здорово разбежаться.

Барменша пришла в себя и лежала теперь, закрыв глаза ладонью. Потом она ругнулась, как извозчик, и села. Процедила: «Что же это за сволочь-то такая здесь была?» Подняла глаза на Новикова и, уловив его жалость, заскулила, захныкала, как маленький ребенок, всё больше распаляясь.

— Ну, ну, — произнес он. — Всё уже позади. Я найду эту сволочь.

И вышел, спрашивая себя, зачем он это ей сказал? Или скорее он сказал это себе, как бы давая клятву на крови?

Спустившись во двор, он нашел распахнутое окно игровой и не обнаружил на стене ни единого следочка. Пропеллер ему, что ли, вставили?..

На следующее утро он как штык явился на кладбище, и пошла писать губерния. Время до четверга пролетело незаметно, в четверг же утром Тарас принес два известия: первое — после обеда придет мужик потолковать насчет Добровольческой Армии и второе — вечером идем потрошить казино.

Мужик, который появился сразу после обеда, будто ждал, когда сытые и довольные Тарас с Андреем выйдут из «столовой», был сер, блёкл, невзрачен, да и не мужик он был, а молодой человек, тот самый молодой человек, что до смерти напугал Ивана Георгиевича Лисова своей синюшной жабьей рожей. Нет, нет, ничего жабьего в его внешности не было, но Лисов увидел именно это, после чего взял, да помер. Эх, знать бы Новикову, кто перед ним стоит.

Новиков, однако, этого не знал, и потому был с молодым человеком любезен и корректен. Тарас, которому было противно, оставил их одних, и Новиков, прогуливаясь с полпредом между старых могилок, нес околесицу насчет того, как было всем хорошо до перестройки и как стало отвратно после оной. А почему? — спрашивал он себя и сам же себе отвечал: а потому, что наш корабль встал торчмя да так и плывет. Айсберг, тудыть его. Вверху золотой миллион (у тех миллиард, а у нас миллион, пусть будет миллион, хотя много меньше), внизу же балласт, навоз, ботва, в смысле прочее народонаселение. Стыдище, позорище, срам на весь мир. Поневоле возникает вопрос: «Доколе?»

Нес он, значит, эту ахинею, и диву давался — с чего бы вдруг на него напало такое словоблудие? И как-то аллейки пропускались, проскакивали незамеченными, будто их не было. Вроде бы шли не спеша, тащились, можно сказать, а за каких-то десять минут вдоль и поперек всё кладбище исходили.

Впрочем, этих десяти минут полпреду оказалось достаточно, чтобы оценить серьезность намерений Новикова.

— А позвольте спросить, — подал он голос. — Кто вас познакомил с Аскольдом Шубенкиным?

— Никто, — произнес Новиков, отметив, что они уже стоят у выхода.

— Тогда откуда вы его знаете?

— Знакомые бомжи рассказали.

— То есть, никаких стычек между вами не было? — предположил молодой человек и глаза его на какую-то секунду сделались насмешливыми, что не ускользнуло от Новикова.

«Эх, потрясти бы тебя, Чумака недорезанного, — подумал он, ничуть не сомневаясь в том, что полпред обладает даром внушения, отчего и аллейки проскакивали незамеченными. — По другому бы запел».

— Не понимаю, к чему вы клоните? — осведомился Новиков.

— К тому, что Аскольд вас знает, — ответил молодой человек. — Я-то за вас, вы мне понравились, но вот Шубенкин.

— А что Шубенкин? Он кто — начальник? Какой-то вонючий бомж ему дороже бывшего силовика.

— Не понял, — признался молодой человек, и сразу сделался симпатичным.

Он то был гадким и скользким, то симпатичным и пушистым, не человек, а сплошное наваждение.

— На днях этот ваш Аскольд вербовал в Армию одного бомжа, — объяснил Новиков. — И ничего. А тут бывший силовик, то есть я, предлагает услуги, и у Аскрольда возникают сомнения.

— Не понял, — повторил молодой человек. — Вас уже внедряли в Армию, но вы добровольно избавились от чипа. Вы стреляли в Шубенкина и при первой возможности вновь будете стрелять. Вы сейчас на хорошо оплачиваемом месте, а у нас при опасной работе заработки невысокие. Вы что, идете к нам за какую-то идею? За какую?

— Ну, я же говорил, — скучно произнес Новиков. — Надоело всё, обрыдло.

— Свергать власть? — подсказал молодой человек, у которого в глазах прыгали веселые чертики.

— Ну да, — вяло ответил Новиков, показывая, что ему надоело толочь воду в ступе.

— В понедельник в пятнадцать ноль-ноль вот по этому адресу, — полпред вручил ему визитку с адресом. — Просьба не опаздывать.

Пока Новиков разглядывал визитку, а длилось это секунды три, не больше, он исчез. Вот ведь сволочь проворная.

— Доволен? — спросил Тарас, когда Новиков подошел к нему.

— С избытком, — ответил Новиков. — Не бывал здесь?

Тарас взял протянутую ему визитку, подумал и сказал: