Клиника Сперанского

— Похоже, Петька, — сказал Новиков, наблюдающий сверху за этой сценой.

— Какой Петька? — не понял Кузнецов.

— Который спёр папку у Дударева, — ответил Новиков и крикнул Егору:

— Пацана хватай. Брось трубу, я спускаюсь.

Мальчик услышал и среагировал первым, сразу оторвавшись от Егора метра на три, но Егор, не будь промах, швырнул ему в ноги лазер. Сбил, накинулся, как стервятник на падаль, скрутил и повел согбенного к подъезду. По дороге этак небрежно поднял трубу, которую передал подоспевшему Новикову.

— Здорово, Петро, — сказал Новиков, принимая лазер, который весил килограмма два, не больше. — Каким ветром занесло?

— Я не Петро, — огрызнулся парень. — Чего напали на ребенка? Что я вам сделал?

И вдруг пронзительно завизжал:

— Караул, насилуют!!!

Но уже и без его крика в окнах начали появляться любопытные. Да и пора бы уж, хотя криминальные разборки научили каждого добропорядочного гражданина не высовываться, если не хочешь получить в лоб нечаянную пулю. Славненькое времечко, веселенькое, хошь пой, хошь пляши, хошь иди в бригаду бандюков, не то что раньше, при Советах, когда одна скукотища, сплошные урны, куда можно плевать, и единственный мент на всю улицу, тогда еще не мент, а мусор. Впрочем, нет, тогда мусоров знали по имени-отчеству, и это было так скучно, так скучно, уж лучше пулю в лоб. Вот ведь странное дело: страна была безбожная, а в ней порядок, сейчас многие веруют, но порядка нет. Впрочем, это тема бесконечная и неблагодарная, и потому больше не будем отвлекаться.

Петьку посадили в комнате в кресло и приковали наручниками к батарее. Пока они отсутствовали, Кузнецов оповестил дежурного офицера на Лубянке о нападении на собственную персону, заострив внимание на том, что нападавший до этого обстреливал Следственный комитет МВД в Газетном переулке и в настоящее время обезврежен. На вопрос, в каком смысле обезврежен террорист, Кузнецов ответил, что в самом конкретном, прямым попаданием ручной гранаты. Про гранату офицер уточнять не стал, мало ли откуда у начальствующего состава могут быть гранаты, и обещал немедленно прислать группу поддержки. Чувствуете разницу? Для чужого она — группа захвата, а для своего — группа поддержки.

Надо сказать, после его звонка давешний министр, который был оповещен немедленно, вздохнул с облегчением. Не хватало на его стриженую ежиком голову блуждающего террориста, вооруженного странным оружием.

Приковав Петьку к батарее, комитетчики перешли в другую комнату совещаться. Дело было швах, красавчик запросто отслеживал их передвижение по городу, поэтому оставалось либо изъять внедренные Новикову с Егором микрочипы, либо уничтожить зеленую банду со всей их компьютерной сетью. Второе было предпочтительнее, но трудно выполнимо, а точнее совсем невыполнимо, кроме захолустной Пензы и продвинутого Мюнхена как пить дать были и другие ответвления. Стоило пожалеть о внезапной смерти Жабьева, который хотя и был врагом, однако на данном этапе ради собственного спасения мог крепко помочь.

— Не успел допросить, — сказал Кузнецов. — Хороший был бы свидетель, все бы крючки разогнул.

— Главное, что спас, — заметил Новиков.

— Жалко, хотя и гад, — сказал Егор.

Петька из соседней комнаты басом запросил пить, Егор, как младший, ушел, потом вернулся мокрый ниже пояса. Сказал недовольно:

— Ну и сволочь, этот Петька. Окатил из стакана.

— А ты? — спросил Новиков.

— Утерся.

— В следующий раз по ушам, по ушам, — посоветовал Новиков. — Не успел спросить у Жабьева, зачем убрали Лопатина? Его роли в зеленом движении ни с одного бока не вижу. Отсюда непонятны убийства Дударева, Жмаки, Лисова, Моллюскова, певца, Тараса, особенно певца. Только лишь чтобы меня подставить? Или это убийство ради убийства, чтоб боялись, чтоб жизнь медом не казалась? Где логика, господа?

— Мда, воз и ныне там, — сказал Кузнецов. — Вроде бы и сделано немало, а главного пока не зацепили. Это, Егор, о чем говорит?

— Враг хитер и коварен, — ответил Егор. — Надобно глубже копать.

— Ну да, — вяло согласился Новиков. — Интересно, кто раньше приедет: группа поддержки или еще один хмырь с базукой?

— Или Шубенкин, — ввернул Егор. — Юрий Николаевич, гранаты еще остались?

— И гранаты, понимаешь, и дробовик, и берданка с солью, — отозвался Кузнецов и вздохнул. — Вам, ребятки, всё хи-хи да ха-ха, а мне кухню ремонтировать. У меня карман что — резиновый?

За окном послышался звук мотора, Кузнецов выглянул наружу и сказал?

— Наши первые.

Глава 26. Смолин

Вместе с группой из шести человек на мощном внедорожнике прикатил заместитель Кузнецова по оперативной части капитан Плеваков. Вопреки разгильдяйской фамилии, он был ответственным, исполнительным офицером, которому можно было смело доверить любое дело, а фамилию не менял потому, что у него и папа был Плеваков, и дедушка, и прадедушка, глубже он вычислить не смог.

— Сапрыкин в курсе? — отведя его на кухню, спросил Кузнецов.

— Да, — ответил Плеваков.

— Препятствовал?

— Естественно, — Плеваков кивнул на брешь в стене: — Террорист?

— Он самый, — ответил Кузнецов. — Потолок надо белить.