Клиника Сперанского

Сверху донеслись слабые крики, и Новиков понял — фантомы приказали долго жить.

Жабьев наддал, опрокинув по пути какого-то здоровяка гораздо выше и в два раза толще себя, что выглядело совершенно противоестественно, вырвал с корнем дверь с надписью «Вентиляционная камера», загремел в темноте чем-то железным и призывно махнул из дверного проема рукой.

Егор заскочил в темноту первым, Кузнецов вторым, а вот Новикову пришлось задержаться.

Кто-то сзади повис на нем, обняв за талию, кто-то оседлал, вскочив на плечи и пытаясь ногами пережать сонную артерию. Освободиться от этого груза было делом плевым, но пока он тратил на это драгоценные секунды, коридор оказался наводнен возбужденным народом, который вышел на шум. К счастью, это была ученая братия, знатоки анатомии, физиологии и оптики, ни бельмеса не соображающие в рукопашном бое. Однако среди них были несколько подонков типа Шубенкина, те, на ком ученые оттачивали своё инфернальное мастерство. Их можно было узнать по странным ящероподобным движениям и кровавым глазкам, именно они и пытались задержать Новикова.

Итак, он сбросил с себя двух «аскольдов», они же, отскочив от линолеума, как мячики, вновь пошли в атаку, смущая и путая мысли незаурядным гпнозом. К ним присоединились остальные «аскольды», теперь их было пятеро. Время для Новикова, как для всякого опытного бойца, послушно замедлилось, отчего он мог схватывать сразу всю ситуацию, а не какие-то урывки. Вот уже, кстати, и охрана появилась — с шокерами и горбатыми автоматами, которые снаряжаются сетями и усыпляющими пулями, но она еще была далеко, метрах в десяти.

Новиков двинул в челюсть прыгнувшего на него «аскольда», еще одного уложил ногой, после чего заскочил в тесную комнатерку и рыбкой, головой вперед, сиганул в ощерившийся рваными краями (вот что «с мясом» выдрал Жабьев — метровое звено воздуховода), уходящий в цементный пол жестяной желоб. Метра через два тот пошел на изгиб, и Новиков, который обжег ладони, пожалел, что не спускается вперед ногами. Было бы удобнее, но тогда бы не успел.

Всё, изгиб кончился, дальше он побежал на карачках. Следовало спешить, сзади наседали шустрые «аскольды», в силу своей миниатюрности более приспособленные для лазания по вентиляции. Нет, всё-таки головой вперед — это было правильно, желоб не настолько широк, чтобы в нем разворачиваться.

Еще один перепад на два метра и опять, к счастью, вниз, энергичная пробежка на зудящих коленях и ладонях — и вот он, долгожданный выход.

Едва Новиков выбрался наружу, Жабьев захлопнул заслонку, закрыл её на задвижку и включил вентиляцию. Из желоба донеслись возмущенные крики, мощные вентиляторы поволокли «аскольдов» назад.

Они находились в подсобке с узким пропыленным окном, сквозь которое брезжил тусклый свет.

Замок здесь был старинный, ржавый, и на магические пощелкивания Жабьева в отличие от его электронных собратьев не реагировал, зато не устоял против кривого гвоздя, подобранного с пола Кузнецовым. Несколько выверенных движений, и Юрок открыл дверь, после чего этак снисходительно посмотрел на Жабьева. В каждом деле главное что? Концовочка.

Дверь оказалась рядом с мусоропроводом, чуть дальше имел место лифт, который они немедленно вызвали.

Пока спускались, всё казалось — медленно. Напряжение не покидало, не верилось как-то, что всё уже кончилось, что никто не ждет внизу с наглыми харями, автоматами наперевес либо мощными гипноизлучателями, способными в одну секунду усыпить мамонта, однако никого на лестничной площадке не было, а у торца дома, что ближе к Газетному переулку, обнаружился серый Пежо Егора с ключом в замке зажигания.

«Какой му…», — начал было возмущаться Егор, но Жабьев сказал ему: «А ты попробуй открыть», и Егор попробовал, но его так шарахнуло током, что всякое желание отпало, зато Жабьев спокойненько открыл дверь водителя, поднял с сиденья нечто, напоминающее тюбик с помадой, и сунул в карман желтого своего комбинезона.

А из второго подъезда уже выскочили охранники и с ними затянутый в отливающее металлом трико человек с толстой трубой в руках. Беглецы, садящиеся в машину, этого не видели и почувствовали неладное только тогда, когда Жабьев сказал: «Уезжайте, я их задержу». Захлопнул заднюю дверцу Пежо, обогнул угол, тотчас выставил перед собой руки ладонями вперед, окутался вдруг пульсирующей зеленой сферой. Видно было, как он, стиснув зубы, страшно оскалился, как от напряжения вздулись вены на шее. Сфера начала тускнеть, сжиматься, вот уже наружу проступила его выгнутая горбом спина, но загудело, завизжало за домом, в несчастного ударил сноп зеленого пламени и сожрал в одночасье, ничего не оставив.

Пламя исчезло, гуденье прекратилось, и Егор, выжав до отказа газ, кинул машину вперед, потом круто влево, оставляя сбоку церковь. Вновь за спиной загудело, зеленый сноп лизнул задний бампер исчезающей за храмом машины, опалил угол голубого храма, и это было всё, что смог сделать металлический человек. Егор благополучно свернул в Газетный переулок, потом на Тверскую.