Клиника Сперанского

— Это дорого встанет, — пророкотал в трубку здоровяк Пампух.

— Не дороже денег, — ответил Кирхгофф. — Родственников, как и договаривались, у них нет?

— Нет.

— Смерть в горячей точке вас устроит?

— Вполне. Где-нибудь на Огненной Земле.

— Хороша горячая точка, — проворчал Кирхгофф. — Ладно, будь по-вашему. Приезжайте с рефрижератором, всё и оформим. Надеюсь, не в обиде?

— Всякое бывает, — проворчал фон Пампух. — Но впредь с подобными просьбами прошу не беспокоить.

Задело, задело старого перца, подумал Кирхгофф, положив трубку. Да и кого бы не задело? Эх, жизнь окаянная.

Впрочем, сомнения по поводу окаянной жизни, как всякого делового человека, его мучили недолго. Вскоре уже в компании тевтонов и русских он завтракал с шампанским и жульеном из трюфелей, перемежая это тяжелыми мясными и легкими овощными салатами.

После завтрака русские подписали договор на двух языках, забрали второй экземпляр и, прихватив упакованного в коробку придурка Аскольда, отбыли на Фольксвагене русскоговорящего «Степы».

Надо сказать, что при таможенном контроле на просвете скрюченный в три погибели Аскольд напоминал сложенное зимнее пальто, но поскольку сопроводительные документы на коробку имели специальную пометку, что груз досмотру не подвержен, никаких затруднений с провозом багажа у них не возникло. В аэропорту Москвы коробку с дрыхнувшим Аскольдом забрали трое дюжих парнюг, и с этого момента Кислов почувствовал значительное облегчение.

— Ну что, к Сереге? — спросил Фадеев, когда они спускались по пандусу к такси (ни маршруток, ни тем более электричек он не признавал). — Стресс снять.

— У вас, сэр, тоже стресс? — удивился Кислов.

— А то как же, — ответил Фадеев и подмигнул. — Секёшь момент, парень? Мы же в потенциале миллиардеры. Олигархи, черт побери…

По дороге заехали за билетами на СВ, и в результате такси обернулось Фадееву вдвое дороже, но что для него, для крутого, лишняя тысяча-другая?..

Пенкин оказался дома. Землякам обрадовался, будто век их не видел, сказал, хохоча, что вечерами в одиночестве тоскует, частенько плачет. Врун такой. Тут же позвонил какому-то хмырю по имени Боря и сказал, что тусовка на сегодня отменяется.

Вновь остаток дня и часть ночи пролетели феерическим вихрем, а назавтра Фадеев потащил вялого Кислова на Воздвиженку в, страшное дело, Медицинский Центр Управления делами Президента РФ, где Игорь в ожидании Гордеича полчаса сидел в кресле с толстым глянцевым журналом, потом на Гоголевский Бульвар в Международный Валютный Фонд, ну а уж затем в «Жигули» на пару кружек пива Кронбахер. Нет, всё-таки столица — очень суетливый город, от него устаёшь.

Вечером уже в спальном вагоне, радуясь, что всё позади, Кислов вскарабкался на верхнюю полку и залег до утра, но не тут-то было — Фадеев приволок из дальнего купе некоего доктора экономических наук Оленина, директора крупнейшего в области оборонного завода, которому вознамерился передать заказ на производство микрорадиодатчиков для семейства Аскольдов. Пришлось встать.

Оленин был крупный, очкастый и шибко себе на уме, хотя и строил из себя демократа. Ушел он за полночь, оставив приятное впечатление и не сказав ни да, ни нет, то есть скорее да, чем нет, но не окончательно, потому что вопрос серьезный, вот так с бухты-барахты при всем уважении к Гордеичу не решишь, нужно ведь откорректировать существующий план, открыть новый участок в девятом цехе, освоить, так сказать, новое производство с определенными издержками заказчика, а так, вообще-то, идея привлекает.

— Видишь разницу? — спросил Фадеев, когда они с Кисловым остались одни. — Немцы заказ подписали сразу, как только увидели Аскольда в действии. Миллиарды евро, даже не почесались, потому что чуют прибыль. А наш директор, Юрок Оленин, всё чего-то крутит, осторожничает, как бы где не промахнуться, как бы не нацепили. Хотя ведь друг друга уже лет десять знаем, когда он еще директором НИКИРЭТа был. Вот оно — совковое воспитание. Бизнес по-русски, Игорек, это не дело сделать, а нагреть кого-то, отсюда и вся эта хитрозадость. Опасно у нас быть директором, я Юрка понимаю. Но, полагаю, одумается, я его еще ни разу не подводил.

Кислов, у которого слипались глаза, согласно кивнул и подумал: «К черту такой бизнес, когда дни напролет пьешь, а спать толком не спишь. И еще думай при этом, соображай».

А чуть позже, засыпая, признался себе, что о такой удаче еще три дня назад не мог бы и подумать. И, не удержавшись, сонно сказал:

— Спасибо, Гордеич.

— За что? — осведомился с нижней полки Фадеев.

— Мир повидали, себя показали.

— Это тебе не с Загрицыным воевать, — сказал Фадеев и словоохотливо добавил. — Я вот тоже зациклился на игорном бизнесе, потом думаю — а дальше что? Ну, гребу бабки, имею счётец за рубежом, а всё равно у Березовского больше. Тем более у Абрамовича. Маловато будет дёрнуть куда-нибудь в Лондон и забыть о родном ФСБ. Вот я и решил, гм, э-э, давай-ка лучше поспим.

Но Кислов, придавив подушку, его уже не слышал.

Глава 25. Константин Борисович