Клиника Сперанского

Перчатки были с наполовину срезанными пальцами и какими-то уплотнениями на суставах.

— Это вроде кастета, — объяснил Тарас. — Тебе-то оно, может, и ни к чему, а нам, а нам, худосочным, в самый раз. Пацана своего веса сшибаешь с катушек только так.

Новиков хмыкнул, надел перчатки и приготовился слушать вводную о том, как надобно клянчить денежки, а также в каких случаях надобно клянчить, а в каких не надобно, чтобы не получить по шее.

Тарас был инструктором толковым, и вводную провел за две минуты, добавив в конце, что на пальцах всего не объяснишь, ситуации бывают разные, поэтому действовать следует по обстоятельствам. Если, мол, что, то он, Тарас, подстрахует.

Вымазав руки головешкой, Новиков встал неподалеку от входя, и вот ведь везуха, за два часа сшиб полтыщи. Этак, прикинул он, при восьмичасовом рабочем дне, восемь делим на два и умножаем на пятьсот, получим за день две тыщи. За месяц, то есть за двадцать рабочих дней, получим сорок тысяч. И зачем, спрашивается, напрягать мозги в каком-нибудь дурном офисе, если здесь, на свежем воздухе, можно заработать вдвое больше? Это сейчас, в будний день, а сколько можно зашибить в выходные? Может, ну его нафиг, этого Штольца? — меркантильно подумал Новиков. Всё равно ведь на Шубенкина не выйдет.

Какой-то пьяный в нахлобученной на нос кепке сунул ему скомканный доллар, он машинально сунул в карман, потом развернул бумажку. Вот те на — сто долларов, правда тертые, жеваные, но ведь сразу сотня. Видать, ошибся мужик.

— Эй, господин хороший, — крикнул он вдогонку.

Мужик вернулся, проворчал недовольно:

— Что? Мало?

— Наоборот — многовато.

— Жри что дают, — сказал пьяный. — Видать — новенький. Я раньше таких фантиков по десятку кидал, чтоб помнили Кольку Есина.

— А кто такой Колька Есин? — наивно спросил Новиков, чтобы успокоить мужика, который, похоже, готов был разрыдаться.

— Я, — ответил пьяный. — Директор завода, который в самое тр-рудное время сохранил кадры. А ему за это коленом под зад. Мне, то есть.

— Извините, господин хороший, — сказал Новиков, поднеся руку к шляпе, чтобы снять её.

Шляпу он не снял, так как вспомнил про бантик на маковке.

— Мне бы по хорошему-то за мои заслуги здесь лежать., — он ткнул указующий перст в сторону кладбища. — А ведь уроют где-нибудь в Гнилушках под Барыбино, как последнюю собаку. Так что извини, друг, завтра дам больше. Если попаду сюда.

И заколбасил по тротуару — всё больше не по прямой, а проитволодочным зигзагом.

Что же за трудная судьба у людей? — подумал Новиков, засовывая доллары в карман.

После этого битых полчаса не было ни копейки дохода, потом подъехала длинная VIP-машина, из нее вылезли пять молодых дамочек в черных вуалях, а с ними хлыщ в черном костюме, который шустренько сбегал к Новикову, потом к Тарасу, единственным нищим, пасущим вход, сунул им в алчущие ладошки доллары и заспешил вслед за дамами, на удивление быстро семенившим в сторону колумбария — к новым VIP-захоронениям.

На сей раз обломилось двести долларов. Хоть вообще отсюда не уходи. Странные люди: как увидят нищего — сразу несутся к нему делиться своими кровными. Или это поверие такое, что чем больше отдашь нищему, ошивающемуся у элитного кладбища, тем больше тебе вернется? А может, таким образом вымаливают у Господа местечко на этом самом кладбище? Известно же, что нищий да убогий — Божьи человечки.

Не успел Новиков моргнуть, как настало время обеда. Дабы свято место не пустовало, у ворот встали свои же дыроносцы, уже вкусившие трапезу, которую сготовила повариха тетя Фрося. Еда была вкусная, питательная, а название каждого блюда привязано к местной тематике. Например, щи по-ваганьковски или битки кладбищенские отпевальные. А как вам жаркое Есенинское, суфле монастырское, картофель а-ля Высоцкий, кисель Листьевский, азу Мироновское, рагу Альметовское, гречневая каша поминальная, соус Ворошиловский? Очень тонко, правда? А главное, вызывает зверский аппетит.

До пяти вечера Новиков насшибал еще триста долларов, которые отдал Тарасу — в общую кассу, другими словами общаг. После этого он переоделся и поспешил домой, а в восемь, принаряженный, чисто выбритый, пахнущий дорогим одеколоном, с цветами в одной руке и пакетом с продуктами и выпивкой в другой, звонил в дверь Арабесковых.

Глава 27. Не искал бы ты его

Открыла Катя, вспыхнула, увидев его, погрузила лицо в хризантемы и сказала оттуда, косясь на пакет:- Всё своё ношу с собой?

— Ага, — жизнерадостно ответил Новиков. — Что, думаю, объедать приличных людей? Купил в Теплом Стане картошки, понимаешь, морковки, луку. Там всё дешево, славно перекусим.

Пока он это молол, Катя, прищурившись, смотрела на него, потом, когда он закончил, неожиданно спросила:

— Скучал?

— Скучал, — признался Новиков.

— Что вы там застряли? — раздался из столовой голос Ираклия. — Катюха, тащи его сюда, этого затворника. Ишь, пропащий.