Клинки Ойкумены

Девушка, возразила память. Парень, отрезало зрение. Девушка! Парень! Боже праведный, взмолился Пераль. Что со мной? Я уже не могу парня от девушки отличить?! От личной палаты в сумасшедшем доме маэстро спас следующий кадр: бритая наголо девица со шпагой подмышкой. Она! Боже праведный, она! «Джессика Штильнер…»

Близнецы!

Маэстро вытер холодный пот со лба. По правде говоря, он до одури боялся, что от прикосновения ладони ко лбу над его теменем взовьется что-нибудь вроде: «Диего Пераль, болван дубовый». Могу, пробормотал он. Девушку от парня — могу…

— Конечно, можешь!

Руки Карни обвили его шею. Юная донья втиснулась в сферу, прижалась щекой к колючей щеке Пераля.

— Еще как можешь! Это твоя любовница?

Маэстро лишился дара речи.

— Ты с ней уже спал? — упорствовала Карни. — Ну и как?

Диего, человек чести, вздохнул:

— Не спал. Обнимались, это да…

— У нас с тобой тоже все началось с объятий. Когда переспите, расскажешь мне. Понял?! Если что, я подучусь, я талантливая. Все, отключайся! Ужинать пора.

Ты талантливая, подумал Диего. А я — бездарность.

III

— Добрый вечер, сеньорита.

— Здравствуйте…

— Добрый вечер, сеньор.

— Присаживайтесь, инспектор. Выпьете лимонаду?

— Не откажусь…

Инспектор выглядел сущим мальчишкой. Даже официоз одежды — черные шорты, белая рубашка-безрукавка, шейный платок с эмблемой службы надзора — не добавляли ему ни возраста, ни солидности. Тощенький, сутулый, точь-в-точь привиденьевый веточник, он пил лимонад, шумно фыркая. Диего молча следил, как гость пьет. Скверный актер, маэстро изо всех сил старался не выказать осуждение чужим, пусть и дурным манерам. «Сеньора» и «сеньориту», пришедших на смену более привычным для Хиззаца обращениям, Пераль-младший оценил по достоинству, как и тот факт, что инспектор явился к ним домой, а не вызвал повесткой в контору.

Похоже, намечалась какая-то пакость.

— Не стану отнимать у вас время, — инспектор вытер губы влажной салфеткой и скомкал пористую бумажонку в кулаке. Взглядом поискав утилизатор, он без промаха запустил комком в приоткрытую пасть устройства. Утилизатор чавкнул: его манеры также оставляли желать лучшего. — Сеньорита Кастельбро на родине подана в розыск. Наша служба получила соответствующую ориентировку. Мы обязаны реагировать.

— Вот же я! — Карни ослепительно улыбнулась. — Зачем меня разыскивать?

— Рад знакомству, сеньорита. Завидую вашему… э-э… вашему…

— Спутнику, — подсказал Диего.

— Да, завидую, — инспектор гнул свое. В беседке, несмотря на вечер, было душно. Гость вспотел, лимонад сразу выступил на шее и лице, усеяв кожу искрящимися капельками. Чувствовалось, что комплимент дался инспектору нелегко. — Увы, судейские крючки вряд ли примут во внимание мою зависть и вашу прелесть. По законам Ойкумены вы несовершеннолетняя. Вам, если не ошибаюсь, семнадцать?

— Восемнадцать! — по-детски обиделась девушка. — Ну, почти. У меня скоро день рождения! Очень скоро!

Инспектор долил себе из кувшина:

— Поздравляю авансом. Тем не менее, вы несовершеннолетняя, находящаяся на попечении родителей. Совершеннолетней, согласно законам Лиги, вы станете четыре года спустя, когда вам исполнится двадцать один. Ваш уважаемый отец подал вас в розыск, имея гарантированное законом право принудить вас к возвращению домой. Принудить силой, если понадобится.

— Силой? Пусть только попробует!

— Он попробует, сеньорита. Уверяю вас, он попробует.

— А если я напишу заявление, что отказываюсь от розыска?

— Таких заявлений не существует.

— А если я выйду замуж?

— Еще раз поздравляю. В случае заключения брака вы автоматически выйдете из-под попечения родителей. Но, позвольте спросить, каким образом ваш… э-э… ваш будущий муж планирует оформить брак с несовершеннолетней?

— Вы пришли меня арестовать?!

— Я…

— Арестовать, да?

— Вы…

— Учтите, я буду сопротивляться!

Пора вмешаться, понял Диего. Иначе Карни с ее горячностью загубит все на корню. Он видел, что инспектор далеко не так молод, как кажется на первый взгляд. И уж точно не так наивен, как благородная донья Энкарна. Это маэстро на Хиззаце чувствовал себя сопляком, зеленым молокососом, сбросившим с плеч десяток лет, если не полтора. Здесь сел в лужу, там попал впросак — здравствуй, детство!

— Уверен, — придвинув плетеный стул, Пераль сел на него верхом, — мы договоримся. Здесь Хиззац, здесь…

— Пляшут, — кивнул инспектор.

— Платят, — согласился Диего. — Простите, я не слишком хорош в унилингве. Случается, путаю значение слов. С числами проще. Мне говорили, что сто экю — превосходная сумма. Это правда?

Инспектор поскреб ногтями хрящеватый кадык:

— Чистая правда, сеньор. С одним мелким уточнением: сто экю — хорошая сумма. Превосходная сумма — сто пятьдесят экю. Но ради удовольствия общаться с сеньоритой Кастельбро я готов согласиться, что и сто тридцать… э-э… сто тридцать пять экю — сумма, близкая к превосходной. Настолько близкая, что и не отличишь.