Клинки Приречья (ЛП)

— Наверное. Я не знаю. Он держится, но ему нелегко. Всякий горюет, когда умирает его отец, но Криспин теперь лорд Тревельян. Он нынче сам не свой, да и все не в своей тарелке. Госпожа растеряна. Я и не думал, что всё будет так скверно. Никогда не знаешь заранее, правда? — Он потягивал поданный Октавией травяной чай.

— Так мне пойти?

— Пожалуй, — мастер Торн медленно кивнул. Казалось, он постарел лет на десять. — Да, иди вперед. А я, если позволите, посижу еще немного, допью вот это.

*****

Ричард медленно шел через залы особняка Тревельянов. Этот дом он знал всю свою жизнь, но сейчас он казался незнакомым. Дело было даже не в смерти хозяина, но в том, как она сказалась на всех домочадцах. Люди, мимо которых он проходил, были молчаливы и едва узнавали его. Все звуки дома звучали фальшиво: шаги — чрезмерно поспешно или слишком медленно, голоса — излишне робко или чересчур тихо. Ричард чувствовал себя потерянным. Сама форма дома — и та будто стала иной. Он закрыл глаза.

— Что ты тут делаешь?

Перед ним стояла леди Тревельян: вся в черном, длинные блестящие волосы стянуты на затылке, по-девичьи ниспадая на плечи. Глаза у нее покраснели, а на лице была та же растерянность, что и у мастера Торна.

— Я пришел узнать, как Криспин. — Она безучастно смотрела на него. — Я Ричард Сент-Вир, — напомнил он. Ему хотелось заерзать под ее взглядом. Но что-то в выражении ее глаз заставляло его стоять неподвижно и держаться начеку.

— Да, — произнесла она наконец. — Я знаю, кто ты. Фехтовальщик. Сын этой странной женщины.

У нее горе, напомнил он себе. Говорят, люди сходят с ума от горя. Может, как раз вот так.

— Я друг Криспина, — сказал он.

— К нему сейчас нельзя. Он очень занят. Ты не можешь повидать его, правда. Так не принято. Он теперь лорд Тревельян, знаешь ли.

Он хотел огрызнуться: «Еще бы не знать». Но он чуял в ней смутную опасность, как в одном из «испытаний» Криспина. Поэтому только кивнул.

— Иди за мной, — неожиданно велела она. И не дожидаясь ответа, повернулась и пошла прочь. Вихрь ее черных юбок хлестнул его по лодыжке.

Ричард последовал за ней через онемевшие залы. Люди кланялись и приседали, когда они проходили мимо. Она отворила дверь в маленькую комнату, поманила его за собой и прикрыла за ними дверь.

Стены округлой комнаты утопали в ткани: со всех вешалок свисали платья.

Моя гардеробная, — объяснила она. — Старые платья. Я хотела разобрать их, но сейчас это ни к чему, правда? Я могу просто выкрасить их все в черный и носить до самой смерти.

— Они красивые, — вежливо сказал он.

Она теребила зеленое с золотом платье.

— Я надевала его на бал у Холлидеев. Собиралась теперь подкоротить для Мелиссы. Дети так быстро растут, верно?

Она смотрела на него снизу вверх. Леди Тревельян была миниатюрной женщиной. Телосложение досталось Криспину не от нее.

— Хочешь увидеть меня в нем? — спросила она с надрывом.

О чём она спрашивала? Он облизал губы. Ему бы и впрямь лучше уйти.

Вихрь льдистой синевы прошелестел по его коже.

— Или, думаешь, это лучше?

У него в руках оказалось нечто холодное и матовое. На ощупь похожее на металл.

— Это шелковая парча, Ричард Сент-Вир. Румянец зари — так называется цвет. Как напоминание о раннем утре, когда просыпаешься в объятиях любовника. — Она прикоснулась тканью к его губам. — Ну? Тебе нравится?

Он оглянулся на дверь. Шелк был дорогой, он не мог просто бросить его на пол. Может быть, где-то есть крючок, чтобы повесить…

Она проследила его взгляд до стены.

— Так тебе по душе розовый шелк? — Она уже прижимала к себе следующее платье — сияющее розовое облако, затмевающее черноту ее одеяния. — Это мне идет, правда ведь?

Он кивнул. Во рту у него пересохло.

— Подойди ближе, — велела она.

Он умел распознать вызов. Он шагнул к ней.

Она сказала:

— Дотронься до меня.

Теперь он знал, где он: идет по поваленному дереву, карабкается на самый верхний карниз…

— Где?

— Где хочешь. — Она приложила к щеке его руку. Потом повернула голову и лизнула ладонь, а он вздрогнул, как от удара. Он не ждал, что тот опасный холодок в основании хребта снова доберется до него здесь. И вздрогнул от удовольствия, которого не хотел.

— Обними меня, — сказала она. Он обхватил ее руками. Она пахла лавандой и дымком угасших свечей.

— Стань мне другом, — прошептала она ему в губы.

— Да, — шепнул он в ответ.