Клинки Приречья (ЛП)

Криспин помпезно поднес меч к его груди. Ричард смотрел вниз на острие клинка у своей рубахи. Это давалось нелегко. Ему пришлось призвать на помощь всё свое самообладание, чтобы сдержаться и не дать отпор.

Криспин кивнул.

— Ты прошел первое испытание, — произнес он нараспев. Он отложил меч в сторону. Ричард надеялся, что трава не слишком мокрая. Солнце клонилось к горизонту. Но еще не стемнело.

— А теперь второе. Готов? — Ричард кивнул. — Сними мой сапог.

Он опустился на колени рядом с ногой Криспина и стянул его левый сапог так, как, он видел, делал лакей лорда Тревельяна после охоты. Криспин сохранял равновесие, опершись на плечо Ричарда, — что ж, он и не мог иначе, если бы он упал, вся затея пошла бы насмарку.

— Теперь чулок.

Ричард снял смятый чулок с его ноги. Он довольно приятно пах кожей, шерстью и самим Криспином.

— Что мне с ним делать?

— Положи куда-нибудь, где сможешь потом найти. Это не займет много времени.

Голая ступня Криспина упиралась в бедро прямо над полусогнутым коленом. Криспин был похож на акробата, балансирующего перед прыжком. Будь над ними дерево, он мог бы замыслить отправить своего друга раздобыть лучший плод с самой верхушки. Но, строя всевозможные предположения, Ричард, однако, по опыту знал, что любые его догадки не будут иметь ничего общего с тем, что скажет Криспин. Так и вышло.

— А теперь сунь язык мне между пальцами.

— Что?

Криспин ничего не ответил и не пошевелился. Нога оставалась где была. Криспин оставался где был. Слова прозвучали. Невозвратимые.

Нога оставалась где была. Ричард склонился к ней.

В его теле что-то зазвенело. Ему это не понравилось. Это всего лишь нога. Она не могла иметь ничего общего с тем, что он чувствовал.

Он вдохнул запах Криспина. Руки Криспина зарылись ему в волосы, крепко держа голову. Он двинулся к следующему пальцу. Ощущение усилилось. Он ненавидел его, и в то же время — нет. Впрочем, выбора у него не было. Он чувствовал то, что чувствовал, хотел он того или нет. Хотя это казалось опаснее, чем всё, что он делал прежде, он принимал и опасность тоже. Он пробежал языком вдоль следующего пальца и почувствовал, как вздрогнул Криспин.

— Всё, — сказал его друг. — Довольно. — Но Ричард не поднял головы. — Провинность… провинность искуплена. Деяние прощено. — Это были ритуальные слова. Ричарду следовало остановиться, но он этого не сделал.

— Деяние…

Ричард перешел к следующему пальцу.

Криспин упал на землю. Его голая нога ударила Ричарда по губам, но Ричард знал, что это не нарочно, и сам упал рядом. Сцепившись, они катались по земле, стремясь к развязке битвы, которую не умели выиграть. Тесно прижавшись друг к другу, каждый тянулся к коже другого сквозь одежду, пока, наконец, они не додумались сорвать ее, увлекая друг друга к финалу, к которому уже приходили раньше. Но сейчас это было иначе: острее, безогляднее, насущнее — и исступленнее в конце, будто они принесли миру нечаянную жертву.

— Провинность искуплена, — выдохнул Ричард в ухо Криспину.

— Деяние прощено, — прошептал Криспин траве.

Они поднялись, почистились, снова оделись и отправились домой.

На следующий день Ричард помогал матери убирать на чердаке. Еще через день Криспин позвал его прокатиться на настоящей верховой лошади. Они ехали через луг с высокой живой изгородью, но не спешились, чтобы укрыться за ней. То, что случилось, случилось единожды и осталось в прошлом. Они никогда больше об этом не говорили.

*****

Старый мечник вернулся в конце лета и остался с ними на зиму. Говорил и пил он мало. Лицо у него было землистым и дряблым, глаза запали, руки начинали трястись, стоило ему позабыть о них. Ричард показал ему свой новый меч. Старик тихо присвистнул.

— Да это ж сущая диковина. Гордость минувших веков. Где его только выкопали? — Он поднял клинок и сделал несколько неожиданно проворных выпадов. — Когда-то был на ять. Хороший баланс. Длина не по тебе, хлопче, — сделан для кого повыше. Ну, теперь придется попотеть, сечешь?

Радости от него было нынче немного. Иногда он не вылезал из служившей ему постелью замызганной мешанины одеял и плащей, наваленной угрожающе близко от раскаленных угольев в очаге. А в иные, должно быть, лучшие свои дни вдруг хватался за меч или кочергу — что попадало под руку, и что-то гортанно рыча, лупил по ноге или по мечу Ричарда, если одному либо другому случалось оказаться поблизости, а потом переходил в наступление, будто Ричард был демоном, которого надо одолеть. В конце концов, он утихомиривался и принимался поносить или пояснять — и хотя дождаться было нелегко, оно того стоило.

— Никуда я стал не годен, — жаловался Ричард, в пятый раз получив клинком плашмя по ребрам. Просыпался он весь в синяках. — Всё позабыл, всему разучился.

— А вот и нет, — хмыкнул старик. — Ты растешь, всего делов-то. Руки-ноги что ни день на новом месте. Муторно, а?

— Еще как. — Ричард отважился на выпад и был вознагражден удачным касанием.