Клинок Минотавра

Признаюсь, я не ожидал ее появления, уверив себя, что особа, некогда ставшая моей законной женой, исчезла в столице, растворилась в преогромном мире ее, а быть может, и вовсе умерла. Нет, я не желал ей смерти, но я привык к ее отсутствию, забыл о ней, и представь, каково же было мое удивление, когда однажды во двор вошла женщина, назвавшаяся моей женой. Сперва дворня приняла ее за нищенку, едва не прогнала, но все же решились побеспокоить меня.

Увы, это была Анастасия.

Но в каком виде! Черноту ее волос разбавила седина, лицо, некогда очаровавшее меня тонкостью черт, изрезали морщины, глаза поблекли. Левый же и вовсе был затянут бельмом.

Она смотрела на меня и скалилась, поскольку улыбкой это я назвать не мог. Анастасия, видя мой ужас и удивление, рассмеялась хриплым ведьмовским смехом.

– Что, – спросила она, – не узнал, дорогой супруг?

И я отвечал, что узнать ее в нынешнем обличье затруднительно.

– Жизнь меня не пощадила, – Анастасия огляделась и скривилась презрительно. – Однако я ни о чем не жалею. У меня было все, пока ты тух в этом болоте.

Она, прямо там, во дворе, не обращая внимания на любопытство слуг, которым была удивительна подобная встреча, громко рассказывала о своей столичной жизни, о любовниках и покровителях, которые сменяли один другого, осыпали ее драгоценностями, нарядами…

Слуги смеялись. Да и я, признаюсь, не сдержался и спросил:

– Где теперь твои покровители, Анастасия? Где наряды и драгоценности?

Видел бы ты ярость, исказившую ее лицо.

О да, она не учла, что молодость скоротечна, а красота, единственное ее достояние, способна пойти прахом. Очередной любовник заразил ее дурной болезнью. Она пыталась лечиться и жить как прежде, не заметив, что уже не мужчины платят ей, а она – мужчинам… и однажды мальчишка, нанятый в сопровождение, исчез со всеми драгоценностями, иных же капиталов Анастасия не нажила. Она цеплялась за свое положение, не понимая, сколь иллюзорно оно.

И наступил момент, когда прежние ее знакомые, друзья, все люди, которые мнились ей надежными, разом отвернулись от нее. Не осталось ничего, кроме воспоминаний, которые Анастасия берегла, перебирала, уплывая в то свое прошлое, в котором, верю, была счастлива. Она отправилась ко мне, поскольку ей больше некуда было идти. И не только ей.

– Это твоя дочь, – сказала Анастасия, вытащив из-за спины худую темноволосую девочку годом старше Мишеньки. – Ее зовут Елизавета.