Клинок Тишалла

– Чего нам нужно ожидать?

– Не чего, а кого, – прохрипел Делианн.

Волна энергии сдавила горло, словно тошнота. Он с трудом выдавил слова вместе с кашлем:

– Кейн грядет.

Охранники открыли дверь Шахты.

– Делианн…

Он услышал в ее голосе отчаяние. Т’Пассе по-прежнему не понимала. Она все еще не верила.

– Делианн, Кейн умер.

– Нет!

– Он пробыл в Шахте несколько дней. С открытыми язвами на ногах. С глубокими ранами. К этому времени он уже умер.

– Нет, – прохрипел Делианн. – Хотя я ошибся, т’Пассе. Он не идет.

– Я знала, – печально сказала она.

Дверь Шахты распахнулась, и дежурный арестант шагнул вперед.

– Он не идет, – прошептал Делианн. – Кейн уже здесь.

4

Лязгает дверной засов. Орбек показывает мне клыки и приподнимает дубину. Кольчужная рубаха выглядит на нем как кожура на переваренной сосиске. Я снова наг, но не печалюсь об этом. У меня остался нож.

Другой одежды мне не надо.

Орбек желает мне удачи:

– Умри в бою, Кейн:

Я поднимаю нож и салютую им, как мечом:

– Умри в бою:

Когда щель, подсвеченная лампой, становится шире, я шепчу ему:

– Давай начинай, черт возьми!

Потому что время для умных и осторожных действий уже прошло и нужно просто прыгать в пекло.

Орбек пинает полусогнутой лапой дверь. Такой удар свалил бы и быка. Дверь с грохотом распахивается. В двух шагах от нас стоит придурок с кувшином в руке и мешком на плече. С подбородка его свисает длинная нитка слюны. В тот же миг Орбек взлетает по ступеням и тычет в «козла» дубиной. Тот с воем падает, и в освободившийся проем мгновенно устремляется толпа обитателей Шахты.

Охранники, стоящие у двери, даже не успевают отстегнуть дубины с поясов. Мы с Орбеком выбрали среди узников восемнадцать-двадцать помощников – в основном людей, хотя есть среди них и двое Перворожденных да три-четыре огриллоя. Эти парни сохранили долю разума и без колебаний ответили на вопрос: «Ты хочешь умереть здесь внизу, в вечной тьме, или попробуешь подняться к свету?»

Рычащая волна обнаженных грязных безумцев оттесняет охранников от двери. Солдаты бросаются к навесным мосткам – оттуда сподручней стрелять из арбалетов, а иначе можно перебить друг друга. Пара заключенных выносят меня на галерею на руках. Орбек и еще шестеро узников бегут к платформе, на которой установлена лебедка мостика-сходней. Остальные, расправившись с охранниками на галерее, кидаются на навесные переходы к арбалетчикам.

– Поставьте меня у перил, – приказываю я своим носильщикам.

Те подносят меня к низкому ограждению галереи. Солдаты кричат мне и остальным, мол, сдавайтесь, руки вверх, деваться вам некуда – короче, всякую фигню. И все как один нацеливают свои арбалеты мне прямо в грудь. Обитатели Ямы застывают как вкопанные и выжидательно смотрят на меня, матерясь и сыпля проклятиями: это место – словно боевая граната, только и ждет, чтобы выдернули чеку.

Поэтому я начинаю:

– Вам говорили, что я умру там, внизу!

После тридцати лет «ки-йя!» мой голос похож на сирену воздушной тревоги. И без особых трудностей перекрывает гвалт возбужденных голосов.

– Я обещал, что вернусь!

Я показываю Яме волчий оскал и громко спрашиваю:

– Вы помните правило номер два?

Мои слова встряхивают людей, точно атлантический шторм: все, как по команде, начинают орать, рычать, свистеть. Они собираются вокруг меня плечом к плечу – бурлящая масса кровожадных и искалеченных существ. Кажется, что сказанное мною пробудило их от долгого сна.

Охранники стреляют, и стрелы не минуют цели. Брызжет кровь. В воздух взлетают ошметки кожи и осколки желтых костей. Убитые и раненые валятся на каменные плиты. Парень, который поддерживал меня, нечленораздельно мычит и падает навзничь – стрела прошила его насквозь, пробив в груди рваную дыру. Не добежав до платформы совсем чуть-чуть, Орбек останавливается и сгибается пополам – в живот ему угодил дротик. Двое заключенных бросаются ему на помощь, но он выпрямляется и продолжает свой путь. Арбалетом его не взять. Охранникам-то невдомек, что узник сумел разжиться кольчужкой.

Десять секунд для перезарядки самострелов.

Мне хочется выкрикнуть парням что-нибудь ободряющее – ведь им предстоит штурмовать мостки, – но слова не идут на ум. Генри свидетель, все толковое разом вылетело из головы. Хотя я считался хорошим Актером, который разбирался в драматизме сюжетов.

Указав ножом на Орбека, я кричу:

– Смотрите!

Он оставил своих помощников далеко позади. Двое из трех солдат, охранявших платформу, бегут по ступеням на перехват, а третий, оставшись у лебедки, целится из арбалета. Первого противника Орбек сносит, как таран, и одобрительный рев сотрясает старинные стены Ямы. И тут он начинает играть на публику. Второй охранник пытается ахнуть его дубиной. Но Орбек отражает удар профессиональным верхним блоком – как я учил его – и проводит абнеко – контрудар сверху, который сминает шлем противника и заставляет солдата попятиться.

– Это не дуэль! – кричу я. – Убей ублюдка!