Ключ для пешки

На следующее утро Ариас был совершенно здоров, бодр и весел. Ребята с содроганием посматривали на поверженное тело Дэмиаля. Ариас, проникшись сочувствием, переместил темного ангела в его дом и уложил в восстановительную капсулу, хотя лечить соперника он не собирался: лишь так можно было выиграть время. Совесть нисколько не мучила Ариаса: он прекрасно знал, что Дэмиаль сам восстановится через несколько дней.

Пока Ариас возился со своим соперником, ребята насобирали сухих веток и принялись разводить костер, чтобы приготовить завтрак.

– Федя, зажигалку дай, – попросил Ян.

Федя принялся искать по карманам зажигалку и случайно выронил бумажку, на которой ночью записал стихотворение. Ирина ее быстро подняла:

– Что это?

Литвинов почему-то жутко смутился, но отбирать бумажку постеснялся. Ириша взглянула на текст:

– Стихи?

– Да так это… просто…

– Можно я прочитаю?

Феде очень хотелось сказать «нет», но, видя неподдельное любопытство Рашевской, он не смог ей отказать и утвердительно кивнул.

Прочитав стихотворение, Ирина устремила на Федю какой-то совершенно новый, еще незнакомый ему взгляд.

– Очень красиво. Федя, ты… – девушка никак не могла подобрать нужных слов и просто его поцеловала.

Она еще раз перечитала текст.

– Скажи, почему ты так закончил его?

– Как? – Федя уже не помнил само стихотворение, не то что конец.

–  Ускользая, счастье долго плакало:

Льдинки звезд шептались над Луной… – прочитала вслух Ирина.

Федя задумался. И правда, конец какой-то… Он вспомнил, как этой ночью тяжело, нехорошо было у него на душе, мучили неясные предчувствия и все это безнадежно тонуло в волнах пылкой любви и нежности…

– Ты знаешь, я о смысле вообще не думал, – искренне ответил он. – У меня всегда так. Стихи – они как музыка, сами как-то в голове появляются… или в сердце… Не знаю. Я просто это записываю.

Обоим стало не по себе. В свете только что сказанного, последние строки невольно трансформировались в зловещее предсказание, не сулившее ничего хорошего. Они одновременно это почувствовали, посмотрели друг на друга. Ириша обняла Федю, прижалась к нему.

– Я не смогу жить без тебя, – тихо произнесла девушка.

– Не говори так… Давай оторвем эти строчки и выбросим! И все будет хорошо. Все будет хорошо, ты слышишь меня?!

– Да.

Федя оторвал от бумажки последние строки и сжег, однако где-то глубоко внутри все же осталась неясная тревога.

Долго ехали по полям. Изредка мелькали небольшие пролески.

– Ариас, скажите, – нарушила молчание Ириша, – получается, мы действительно рождаемся на Земле не один раз?

Ариас улыбнулся:

– Да. Вот Феде в Игре удалось прожить даже кусочек одной из своих прошлых жизней.

Федя удивленно посмотрел на ангела:

– Так это действительно было на самом деле?!

– Ты же сам знаешь, – ответил Ариас, – ведь так?

– Но…

– Но доводы рассудка мешают в это поверить.

– Да, – согласился Литвинов.

– Федя, расскажи! Пожалуйста… – нетерпеливо перебила Ирина.

Федя подробно рассказал тот эпизод Игры: как они целовались в комнате восемнадцатого века, как говорили по-французски, как вбежал ее муж, похожий на Бочкова, как Федя с ним сражался и как жутко все это закончилось. Рашевская слушала, затаив дыхание.

– Почему ты мне об этом не рассказывал? – спросила она прерывающимся от волнения голосом.

– Не знаю… как-то… Ты знаешь, это настолько было реально… Я потом… – Федя прервался на полуслове.

– Что потом?

– Я потом еще раз взял эту куклу.

– Зачем?

– Еще раз хотел тебя поцеловать…

Рашевская покрылась румянцем.

– Только я попал в другой эпизод, но в той же жизни.

Федя в красках рассказал продолжение.

– Ничего себе… – Ирина задумалась. – Помнишь, ты рассказывал, как мы с тобой в первый раз встретились, на площади Вогезов?

– Ты ж это не помнишь, – усмехнулся Федя.

– Какая разница… Просто… там же… и зонтик этот фиолетовый…

– Я тогда сразу это понял и очень долго об этом думал.

Минут пять молчали.

– Ариас, тогда получается, что люди встречаются друг с другом в разных жизнях? – спросила Ирина.

– Ты сама уже все сказала, – ответил ангел.

– А… а то, что было в одной жизни, может повториться в другой?

– Истории вообще часто повторяются… – задумчиво проговорил Ариас.

Ирина отвернулась к окну. В ее глазах застыли слезы.

– Что с тобой? – Федя погладил девушку по щеке.

– Ты же сам сказал… что тебя… – Рашевская не могла вслух произнести слово «убили», будто оно могло накликать беду.

Литвинов задумался.

– Ты знаешь, я еще потом понял, – сказал он медленно, точно сомневаясь, действительно ли стоит об этом говорить, – именно в том месте, где он меня проткнул шпагой, у меня родимое пятно.

– Покажи.

Федя расстегнул рубашку. Ирина в ужасе провела рукой по его груди, по темному пятнышку размером с копейку. От прикосновения нежной руки в организме Феди запустились мощные неконтролируемые процессы. Он быстро взглянул на Рашевскую и, в растерянности, тут же опустил глаза, пытаясь справиться с физиологией.

Ариас, словно оправдываясь, мрачно произнес:

– В жизни есть много предопределенных вещей, но все можно изменить. Всегда есть выбор.

Ирина остановила на ангеле долгий и внимательный взгляд. Ариас с трудом это выдержал и с облегчением вздохнул, когда девушка отвернулась.

Феде стало не по себе. Возникло ощущение, будто ему зачитали приговор. Он отогнал от себя эту мысль, но где-то в области сердца осталось смутное беспокойство.

– Ариас… – Литвинов на мгновение задумался, подбирая нужные слова, – а когда человек умирает, что с ним происходит потом?

– Федя, вы все здесь и так уже знаете намного больше, чем должны знать. Перед рождением человеческая душа проходит сквозь Стену забвения, и это не случайно, это часть Закона. Не заставляйте меня его нарушать, не спрашивайте больше ни о чем.

В машине воцарилось неловкое молчание. Солнце выглянуло из-за туч, ярко осветив живописный луг. Неестественно зеленая высокая трава колыхалась на ветру. Она была совсем не такая, как в реальной жизни: какая-то слишком мягкая и блестящая, будто сделанная из шелка.

Присутствие Ариаса несколько стесняло ребят. Всех троих не покидало ощущение, будто они едут в машине с неким привидением, с пришельцем из другого мира. Ариас также чувствовал себя не в своей тарелке.

Днем, когда ребята занялись приготовлением обеда, Ариас отошел в сторону, сел на большой камень, глубоко задумался, устремив взгляд куда-то вдаль. Его мысли прервал удивленный вскрик Ириши, причиной которому послужило следующее: только Федя сунул руку в карман, чтобы достать зажигалку, как над сложенными ветками ярко вспыхнул свет и костер зажегся сам собой. Ребята переглянулись и тут же услышали серебристый детский смех. Вокруг подростков весело летала большая капля света, на которой лукаво блестели два круглых серо-голубых глаза. Ариас вскочил на ноги.

– Флайс?!! – удивлению ангела не было предела. – Как ты сюда попал?! Что ты здесь делаешь?!

– Прости, Ариас. Я хочу помочь. Я видел, как ты заходишь в Игру, и в этом нет ничего сложного.

– Немедленно отправляйся обратно! Тебе небезопасно здесь находиться!

– Но почему?!

– Флайс! – тон Ариаса не терпел возражений.

Капля нежно прильнула к своему наставнику:

– Ариас, ну пожалуйста… Я просто не могу спокойно наблюдать за Игрой после того, что увидел… тогда…

Слова малыша возымели действие, надавив на больную точку. Ангел сразу как-то сник и после минутной внутренней борьбы все же согласился:

– Хорошо. Останься ненадолго.

– Спасибо! – малыш обрадовано засветился и уставился чистыми ясными глазенками на Ирину: – Я знаю, вы люди! Я скоро тоже буду человеком, мне Ариас обещал.

Федя повернулся к ангелу:

– Это ваш ребенок?

Ариас широко улыбнулся:

– Почти. Это аумэ – недавно рожденная душа, еще ни разу не проживавшая человеческую жизнь, это самое чистое и совершенное существо из всех, кого вы когда-либо видели. Мы сопровождаем аумэ от рождения до его первого воплощения на Земле.

Флайс же прильнул по очереди сначала к Ирише, потом к Феде и к Яну. Всех окатило теплой волной безграничной любви и нежности. Ребята невольно улыбнулись: одним своим присутствием малыш словно очистил все вокруг, умыл прозрачной утренней росой и их самих, и весь этот непонятный, враждебный мир.

– Вы двое любите друг друга, – Флайс завис между Федей и Ириной. – У вас очень высокие и сильные вибрации любви. И еще… другая энергия, которой очень много, но… я этого не понимаю.

Федя сильно покраснел. Он-то понял, что имел в виду этот малыш.

Флайс беспечно летал, наслаждаясь свободой. Ребята повесили над костром котелок с водой, достали стаканчики с пюре быстрого приготовления. Пока нагревалась вода, они открыли рыбные консервы, положили в кружки пакетики чая, сахар… Флайс завис над ними, с удивлением и радостью наблюдая за процессом:

– А что вы делаете?

– Мы готовим еду, – Ирина улыбнулась.

– Еду? А что это?

– Ну… – Ириша растерялась, не зная, как объяснить такую элементарную вещь, – людям, чтобы жить, нужно обязательно есть, иначе мы жить не сможем.

– А как это – есть?

– А ты просто смотри и все поймешь, – помог Ян.

– Хорошо, – серо-голубые глазенки внимательно уставились на подростков.

Вода в котелке закипела. Федя взял половник, разлил воду по стаканчикам и кружкам. Флайс с ужасом заглянул в стаканчик с пюре:

– Это что-то очень неприятное, – малыш поморщился.

Ребята расхохотались.

– Флайс, понимаешь, еда бывает разной, – попыталась объяснить Рашевская, аккуратно размешивая уже загустевшую желтоватую массу. – Такая еда – не очень хорошая, но сейчас у нас другой все равно нет и нам приходится есть вот это.

– Понятно.

Ребята приступили к трапезе. Флайс повис между ними, и в его глазенках отразился такой неподдельный ужас, что у всех троих кусок застрял в горле.

– Вы… вы ЭТО складываете в себя?!!

Ян со смеху подавился и закашлялся. Федя с Ириной тоже расхохотались. Шабуров немного отдышался и выдавил сквозь смех:

– Знал бы он еще, что из этого потом получается…

После этой фразы все просто упали на траву, загибаясь от хохота. Малыш растерянно смотрел на них и никак не мог понять, что происходит. Он обиженно взлетел вверх, потом вернулся, выдержал долгую паузу и серьезно спросил:

– А когда я буду человеком, мне тоже надо будет есть?

– Конечно, – ответил Федя, – иначе ты не сможешь жить.

Малыш стушевался и грустно отлетел в сторону.

– Это очень приятно, тебе понравится, – попыталась успокоить его Ириша, но Флайс уже сделал свои выводы и теперь пытался пережить ужасное открытие.

Ребята решили его не трогать и принялись за еду. Видя, с каким аппетитом подростки поглощают содержимое стаканчиков, Флайс немного успокоился и повеселел.