Ключ от этой тайны (СИ)

  Она налетел на Сабинского, двумя ударами повалил его и стал бить ногами. Упал пистолет. Шерман подхватил его, но вспомнив, что там уже нет патронов, ударил им, будто кастетом, подскочившего Арво в лицо. То взвыл от боли. Доктор закричал:

  - Вы что с ума сошли? Это против правил!

  - Да мне плевать на ваши правила! Вы моего друга убили!

  - Вы идиот, - сказал Арво, ощупывая лицо. - Сейчас мы вытащим вашего друга, быть может он ранен. Нужно поспешить!

  ***

  - У него проникающее ранение грудной клетки. К тому же он нахлебался морской воды. Мы сделаем всё возможное... Я не спрашиваю у вас, что произошло. Но я обязан сообщить в милицию - огнестрельное ранение.

  Главврач внимательно посмотрел на собеседников. Электрический свет блестел в его очках, трудно было по глазам понять его настроение.

  - Доктор, очень прошу вас не делать этого, - сказал Арво. - Поверьте, мы умеем быть благодарными.

  - О чём вы говорите? - изумился главврач.

  Он стоял, высокий, будто скала, поглядывая на ссадину у Арво на лице.

  - Никаких денег я от вас не приму, - заявил главврач.

  - А мы вам лично денег и не предлагаем, - вклинился Шерман - Это, типа, наш вклад в дело развития вашего кабинета, всего отделения.

  Он взял ручку со стола, щёлкнул ею и не спеша вывел на листке сумму. Показал главврачу и тут же скомкал листок, положив себе в карман.

  Главврач сел на стул. Он размышлял, то включая, то выключая настольную лампу.

  - Тогда попрошу всё оформить документально, - наконец-то решился главврач. - Как шефскую помощь.

  Взяв обещание с врача, что он переведёт Домкрата в элитную палату, где будет только он и ещё один больной, Шерман попрощался с Арво. В последнее время общее дело сблизило их и немного сгладило конфликт. Доктор, бывший на дуэли - исчез, как исчез и Сабинский, после оказания ему помощи - он был ранен в левую руку.

  Шерман поспешил в больничный сад - здесь пахло подгнившими маленькими яблоками.

  На скамейке ожидал недавно прибывший из аэропорта Коршун.

  - В общем я понял, что без контроля за вами нельзя, - сказал он, выпуская струйку сигаретного дыма. - Вот и вляпались. Хорошо, что всё удалось уладить. Вот один мой друг...

  И Коршун пустился рассказывать очередную историю...

  Глава 6. Феликс. Яблоки.

  Мир стряхнул покров туманов, воздух стал свеж и чист. Солнце отдышалось и вернулось в мир, бросая золотые стрелы в синеватое окно вагона.

  Рядом сидели полузнакомые Феликсу ребята из их группы. Кто-то болтал, кто-то небрежно бренчал на гитаре, позаимствованной у Севки, кто-то, в связи с утренним часом, дремал, сдвинув кепку на глаза.

  Напротив углубился в чтение Севка Дудкевич, единственный из их бывшего класса. Он провалился на экзаменах в институт и по совету Феликса тоже пошёл на сварщика. В школе они не особенно дружили, но Феликс уважал Севу за талант, давший ему возможность петь и сочинять, за всегдашнюю уверенную позицию в спорах. Впрочем, спорил Севка редко, по мере острой необходимости.

  Электричка повернула к лесному массиву и покатилась мимо порыжелых лугов с коровами, по мостику через заросшую и обмелевшую речку.

  Феликс закрыл глаза и вернулся к воспоминаниям.

  После поступления в институт Лиля приехала на целых две недели. Они отметили это в баре "Пингвин"; не приглашали более никого, сидели только вдвоём - юные и счастливые.

  Потом долго бродили по городу, и Лиля всё вспоминала о своей жизни в Тополинове (опуская лишь случай с преподавателям Пирогом), а Феликса вдруг начала посещать горечь, которая постепенно разливалась в душе.

  Вот пробегут эти августовские дни, и она уедет, а он останется совсем один и будет тосковать по ней. А вот по Лиле не скажешь, будет ли она скучать по Феликсу - она выглядит такой счастливой, синие глаза блестят! Феликсу так не хотелось отпускать куда-то Лилю, но он сдерживался, ему стыдно было признаться в этом. Внешне он сохранял невозмутимость, а жар и страсть приберегал для поцелуев. На тахте, в доме, с опущенными шторами, где раскинулось нагое тело Лили, Феликс превратился в птицу, собирающую золотые зёрнышки на её упругом теле. Лиля разрешала целовать себя, доводила парня до известных границ, а потом просто прижимала его к себе и гладила ласково, тонко долго и бережно.

  "Для кого она себя бережёт?" - думал Феликс, лёжа рядом, и слыша, как пульсирует в её груди разгорячённое сердце.

  Он похвастал своими книжными новинками, и начинал читать ей Коллинза, но минут через двадцать она останавливала его и говорила, что они продолжат потом.

  Как - то они собрались с друзьями поехать на Вербовские озёра. Здесь были полевые травы, переходящие в мелкозернистый песок, заросли густого ивняка, вербы укрывавшие от зноя. Вода была как зеркало, она отражала почти отвесные лучи солнца, казалось, что сверху и снизу было расплавленное серебро. На противоположном берегу шумел лес. Заранее купили арбузы, запаслись провизией.