Ключ от этой тайны (СИ)

  Валя Федчук и Владик Осташенко предложили интересный вариант отдыха - стойбище первобытных людей. Недавно в кинотеатрах прошла итальянская комедия "Сеньор Робинзон", а также был повторный показ "Миллиона лет до нашей эры" и "Земли Санникова". Жизнь дикарей была у всех на языке.

  Оборудовали удобную стоянку под вербами. Феликс притащил из леса корень, формой головы похожий на облик демона. Его установили на камне среди поляны, будто идола, которому молились.

   Владик и Феликс отвечали за сооружение хижин из веток, изготовление копий и луков. А Валя и Лиля изготавливали юбки из листьев и веток, набедренные повязки из полосок тканей и всех уговаривали раздеться совсем, прикрываться лишь этим. В конце концов решились на компромиссный вариант: девушки освобождались от верхней части купальных комплектов, прикрыв нежные груди бусами из растений, а под юбками из листьев оставили узкие бикини; юноши же расхаживали и вовсе голые по пояс, оставив под набедренными повязками лишь плавки. Лиля умело разрисовала глиной тела и лица. Став настоящими дикарями, они разожгли костёр, включили магнитофон и под музыку устроили священную пляску вокруг костра.

  Девушки дикого племени долго искали специально припрятанные арбузы, а потом победно вернулись с ними в стойбище, а юноши наловили окуньков и плотвы.

  В котле закипела уха, распространяя запахи по лесу. Они купались, загорали, вслух читали "Мастера и Маргариту" и хохотали над смешными проделками кота Бегемота и Коровьева. Постепенно день шёл на убыль. Казалось, что это последние дни свободы, ведь через день какая-то неведомая взрослая жизнь, полная неожиданностей и трудностей. Чуть позже Валя и Владик уединились в хижине, а Феликс и Лиля решили попутешествовать на лодке, взятой напрокат.

  Лодка отдалилась далеко от берега - почти на середину озера. Рядом тихо струилось шуршащее стекло воды. Нежная музыка объятий и поцелуев завершилась тем, что Феликс нежно сказал:

  - Милая Лиля, я сейчас... говорю как могу, как велит мне моё сердце. Ты уезжаешь. А я не смогу без тебя. Моё сердце разорвётся. Я буду тосковать.

  Лиля посмотрела него исподлобья, и в её синих глазах даже появились искорки.

  Феликс ждал, что она прильнёт к груди, но она сказала строго:

  - А что поделать? Мне уже семнадцать, и я уже взрослая. Ну, ёлки... нельзя же меня лишать права на выбор. Я хочу посмотреть мир, пожить в другом городе, я хочу учиться, я хочу быть самостоятельной, я хочу кем-то стать. Что в этом плохого?

  - Ничего.

  - А ты хочешь, чтобы я возле тебя сидела? Да я умираю от скуки в этом городе, среди моих предков мне тесно. Разве это преступление, чего-то хотеть, двигаться вперёд?

  - Нет, не преступление, - отвечал Феликс, стараясь быть невозмутимым. - Но, Лиль, а как же я?

  - А ты... Мне кажется - всё у тебя будет в порядке. Поработаешь немного сварщиком, послужишь в армии и поступишь. Приедешь в Тополинов, в наш универ.

  - Ты уже будешь на пару курсов старше, может, даже больше...

  - Ну и ничего. Ты не переживай, я буду приезжать, и ты приезжай ко мне. Я в армию тебе писать буду. Я дождусь.

  И она покрыла мелкими поцелуями лицо Феликса.

  Они плыли к лодочной станции, а Феликс видел, как медленно подкрадывается осень, раскрашивая жёлтым прибрежные кусты и деревья. Внутри его сидела тоска, но он не подавал виду.

  ***

  За окном, между деревьями, замелькали черепичные крыши и полинявшие рыжие дома в три этажа. Это приближался посёлок городского типа Костричное - главная цель их поездки.

  С начала сентября они отзанимались в училище всего полторы недели, как их собрали на линейку и объявили о направлении на помощь колхозам и совхозам. Группу электросварщиков, состоявшую из шестнадцати человек, направили в Костричное.

  За это время Феликс ещё не успел познакомиться с ребятами их группы, хотя двоих он знал неплохо. Они были из его школы: длинный и немного сутулый Федя Добролюбов, который говорил всегда таким тихим голосом, что его переспрашивали, и его одноклассница и подруга Зося Пряжко, полноватая и неунывающая девушки.

  За недолгое время учёбы Феликс успел немного подружиться с Саней Прохорчуком, интеллигентным юношей с пробивающимися усиками и Ваней Крапивой - веснушчатым парнем из посёлка Олешково. Буквально за день до отправления к группе присоединился ещё один ученик - Сева Дудкевич.

  Владимир Артемьевич Щекутин - мастер производственного обучения, объявил о готовности к выходу.

  Окраина посёлка встретила их блестевшими под солнцем лужами. Пронзительный запах травы смешивался с запахами ели и сосен - лес развернулся справа.

  Они шагали по выложенной камнем дороге, таща на себе рюкзаки и сумки.

  Возле яблоневого сада их встретил небритый человек, одетый в фуфайку, картуз и сапоги. Его глаза возбуждённо блестели, весь он казался нервным, будто внутри него сжималась и распрямлялась пружина. Звали его Петром Тихоновичем Вернидубом.

  Он о чём-то долго говорил со Щекутиным - казалось Голиаф говорит с Давидом, настолько высок был Вернидуб.

  Ребята сгрудились, составив вещи в кучу под берёзами. Сев на чемоданчик, Севка Дудкевич сразу же открыл какую-то книжицу.