Ключ от этой тайны (СИ)

  Когда мой товарищ прощался со мной.

  А песня взлетела, и голос окреп.

  Мы старую дружбу ломаем, как хлеб!

  И все подхватили:

  И ветер - лавиной, и песня - лавиной...

  Тебе - половина, и мне - половина!

  ***

  Разбрызгивая лужи, автобус, наконец-то, въехал на более-менее приличную асфальтированную дорогу, и довольно урча, покатился между домов и деревьев. По тротуарам, вымощенным плитами, ходили прохожие. Какая-то женщина вела за руку детей, которые помахали автобусу.

  Вышли они в самом центре, возле приземистого здания кинотеатра "Жовтень". Стены были облуплены. Колонны кое - где треснули и, видимо не так давно, щели были замазаны раствором.

   Рядом с кинотеатром раскинулся заросший, шумевший под ветром городской парк.

  С репродуктора, прикреплённого у входа, доносилась томная песня:

  А ты люби меня такой,

  Во мне красивое открой,

  А ты люби, люби меня такой.

  Кинозал освещался таинственно, манил тёмными углами и бархатными портьерами, закрывавшими экран и высокие окна. Значительная часть стульев была уже сдвинута, а часть вынесена в холл. На освободившемся пространстве стояли железные кровати с панцирными сетками, рядом горками лежали матрацы, подушки и постельное бельё.

  Уборщица домыла пол, разрешила войти и выдала всё необходимое, тщательно записав о выдаче в школьной тетрадке.

  Феликсу досталась койка у стены, под плакатом фильма "Фронт за линией фронта", непонятно почему прилепленном в кинозале. Рядом в головах примостился Саня Прохорчук, а в ногах - Севка Дудкевич. Зосю разлучили с Добролюбовым, пристроив её на диванчике в кабинете директора.

  - Вот! - довольно улыбалась Зося. - У меня будут личные апартаменты!

  - Я приду в гости! - сказал Добролюбов уходящей Зосе и послал ей воздушный поцелуй.

  Все сразу стали укладываться отдыхать, шумели и шутили, пока покой не прервал коренастый губастый парень по фамилии Рыболовля. О нём Феликс знал только то, что он переучивался и уже хорошо был известен среди преподавателей училища.

  - Слышь, чуваки, мы тут на беленькую сбрасываемся... Ну, водяру... Подкинете деньжат? Надо же спрыснуть наше прибытие, да и начало совместной учёбы, так сказать...

  - Да не продадут, - заметил Феликс.

  - Тебе восемнадцать уже есть? - спросил Саня Прохорчук.

  - Кому не продадут? Мне не продадут? - почти обиделся Рыболовля. - Мало ты меня знаешь, чувак... Кстати, восемнадцать мне уже есть.

  В общем, все сдали деньги, кроме Севки Дудкевича, который категорически отказался и пить, и сдавать деньги.

  Рыболовля подошёл к инициативной группе, состоявший из Мешкова, его закадычного дружка Зимогорова, ещё парочки инициаторов и стал о чём-то шептаться.

  - Так, гитарист отпадает... - только и расслышал Феликс.

  Саня Прохорчук подсел к Севке.

  - Слушай, мастер гитары, так нельзя, - твёрдо сказал он. - Ты отделяешься от всех. Нехорошо.

  Он ещё какое-то время что-то шептал ему на ухо.

  Севка вопросительно посмотрел на молчавшего Феликса.

  И тут же полез в задний карман штанов.

  - Эй, ребята, погодите, - крикнул он уходящей группе инициаторов. Он догнал их уже на крыльце здания и дал деньги.

  Щекутин, появившись на пороге, осмотрел своё "воинство":

  - Так, бродяги, прошу особенно далеко не расходиться. У нас ужин раньше, чем у студентов - в пять. Поэтому в столовой нам надо быть хотя бы минут за пять до ужина. Я пойду прослежу, чтобы столы нам накрыли. Кто знает, где тут столовая и может повести всех?

  - Ну, я знаю, - сказал Саня Прохорчук. - Мы здесь в прошлом году с классом были.

  - Прекрасно. Вот ты и поведёшь ребят. А сейчас покажи мне туда дорогу...

  Пока все отдыхали, Феликс вытащил книгу Булгакова и стал читать. Он успел одолеть только одну главу, как появились Рыболовля и Мешков с глухо звенящей капроновой сеткой.

  - Ну что, братва, пошли в парк, тут рядом, выпьем по стаканчику за знакомство.

  - Так, а чего? Давай тут! - предложил Ваня Крапива, потирая руки.

  - Нет, ну на хрена нам скандал? - удивился Мешков. - Тут рядом дежурная. Мастак может зайти, или кто ещё. Пойдёмте!

  В запущенном городском саду с гипсовыми фигурами пахло мокрыми листьями и дикими цветами. Они зашагали по заросшей травою аллее в самую глубину.

  Рыболовля разлил в кружки и стаканы водку. Каждый выпивший крякал или ахал и заедал кусочком чёрного хлеба с тмином. Мешков выпил и его сразу едва не стошнило. Он стал кашлять, приседать, ойкать, на глазах были слёзы.

  - Слабак! - веско сказал Рыболовля.

  Феликсу достался гранёный стакан с колышущейся жидкостью. Он никогда не пил столько водки. Он чувствовал на себе него выжидательный взгляд десятка глаз, но пить совсем не хотелось. Но и не хотелось отказываться и ронять себя. И Феликс залпом опрокинул стакан, весь задохнулся, закашлялся. Водка обожгла горло и внутренности.

  - Во, какой молодец! - похвалил Рыболовля. - Вот, молодое поколение, учись! - обернулся он к Мешкову.