Читаем Ключ от этой тайны (СИ) полностью

  Пока Ян Дмитриевич готовил чай, Ира с интересом рассматривала графику и живопись на стенах комнаты. Хозяин любил и умел прекрасно рисовать.



  Вот странное видение - витиевато плавают в воде различные рыбы, одна похожа на дельфина, другая - на воздушного змея, третья - на дракона. А вот более традиционное изображение: ночь, мост, фонари отображаются на воде, плывущая лодка.



  - А это Венеция? - спросила Ира Яна Дмитриевича, который покрывал стол скатертью.



  - Да, это канал, мост Вздохов и плывущая гондола.



  - Хорошо сделано.



  - Граттаж. Это такая техника рисования. Рисунок процарапывается острым инструментом. Имитация гравюры, - объяснил Ян Дмитриевич.



  - А это? Наш город?



  - Это просто "Ночной город". Сделан уже гуашью.



  - Какое необыкновенное соединение синего, красного, коричневого и оранжевого цветов! Вы любите ночные пейзажи?



  - Люблю, - улыбнулся одними губами Спасов и исчез на кухне.



  Вскоре он появился с подносом. Чай был разлит в стаканы с серебряными подстаканниками. Это был напиток бледно-золотистого цвета.



  - Прошу к столу, - сказал Ян Дмитриевич. - Вот этот чай, Ира, очень нежный и деликатный. Именно этот чай - из Индии, но первоначальное его происхождение - Китай.



  - А почему он так ценится? - спросила Ира, присаживаясь на деревянный стул с полукруглой спинкой.



  - Его собирают вручную высоко в горах. В качестве сырья используется только самая молодая пара листьев, окружающих юную почку в самой верхней части ветви. После сбора листки аккуратно выкладываются в один слой на противень и сушатся без прямого доступа солнечных лучей при температуре не выше 25 градусов.



  - Настоящая чайная церемония!



  - Да! И вот перед тобой напиток с невероятно свежим ароматом и легкими нотками мускатного послевкусия. Ощущаешь?



  Ира дёрнула плечом и заулыбалась.



  - Ну, я тебе дам с собой немного этого чая, дома распробуешь, - сказал Ян Дмитриевич. - Ну, а сейчас, за чаем, можно перейти к делу. Итак, Тихон Матвеевич Устименко.



  - О, вы уже узнали о нём?



  - Кое-что. Ты смотрела именно новейшее издание Энциклопедии?



  - Да, кажется семьдесят восьмого года.



  - А статья об этом философе есть в издании пятьдесят восьмого года. Сейчас допьём чай и я посмотрю в указателе какой том нам нужен.



  Когда они насладились чаем, Спасов принёс из соседней комнаты толстый том и долго листал его, пока на нашёл нужную статью и стал читать:



  - Так, вот, Устименко Тихон Матвеевич. "Родился в Полтаве в 1890 году. Скончался в 1963 году в Томске. Украинский и русский философ-мистик. Из купеческого сословия. В юности увлекался произведениями Г. Сковороды, что и подтолкнуло его к философии. Закончил Киевский университет".



  Ира удивилась.



   - Вот оказывается как! Раз он увлекался всякой такой мистикой, значит вполне мог пострадать за свои взгляды. Да ещё и из купцов!



  Ян Дмитриевич внимательно с некоторым удовольствием посмотрел на девушку.



  - А ты сообразительная! В те-то годы? Конечно, мог пострадать. Но, знаешь, почему он не оказался после революции за границей? Ведь многие тогда уезжали, многих высылали...



  Ира пожала плечами.



  - Он примкнул к социал-демократам, вошёл в РСДРП, поддерживал большевиков.



  - Да, и как в нем всё это сосуществовало? Мистика и большевизм?



  - А вот сейчас прочитаем... "Занимался проблемой личности в условиях социалистического переустройства общества, выстроил теорию о мессианстве пролетариата, ведущего к христианскому "царству божьему"... В конце тридцатых годов склонился к реакционной теории богоискательства, к проповеди культа "гениальности" и христианской морали искупления, к теории посмертного существования человека, за что подвергался жёсткой критике. Основные работы: "Личность и коммунизм" (1925), "Концепция новой истории человечества" (1930), "Рабство и свобода" (1933)". Вот, в общем-то, всё.



  - Да, немного, - сказала Ира. - Но кое-что понятно. Он далеко от коммунизма не отходил. Но и к религии начал склоняться. Кхм...Например, моя бабушка говорит, что его посадили и правильно сделали. Теперь-то я понимаю, за что его отправили в тюрьму. Проповедь религиозных идей...



  - Понимаешь, Ира, он шёл по пути некоторых религиозных философов начала века. Тогда подобные идеи были. Прогрессивно мыслящие люди заметили кризис старой, полуфеодальной монархии. А чем её заменить? Они проповедовали социализм, а корни социалистических идей находили в христианстве, в Новом Завете. Маркс - это только экономический социализм... Хорошо, построим социализм, а что дальше? Устименко отвечал - надо создавать христианский коммунизм, совсем по заповедям Христа.



  - Чего же он тогда от марксизма отошёл? - спросила Ира, ещё не всё понимая в этих теориях.



Перейти на страницу:

Похожие книги

Обитель
Обитель

Захар Прилепин — прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий «Национальный бестселлер», «СуперНацБест» и «Ясная Поляна»… Известность ему принесли романы «Патологии» (о войне в Чечне) и «Санькя»(о молодых нацболах), «пацанские» рассказы — «Грех» и «Ботинки, полные горячей водкой». В новом романе «Обитель» писатель обращается к другому времени и другому опыту.Соловки, конец двадцатых годов. Широкое полотно босховского размаха, с десятками персонажей, с отчетливыми следами прошлого и отблесками гроз будущего — и целая жизнь, уместившаяся в одну осень. Молодой человек двадцати семи лет от роду, оказавшийся в лагере. Величественная природа — и клубок человеческих судеб, где невозможно отличить палачей от жертв. Трагическая история одной любви — и история всей страны с ее болью, кровью, ненавистью, отраженная в Соловецком острове, как в зеркале.

Захар Прилепин

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Роман / Современная проза
Я из огненной деревни…
Я из огненной деревни…

Из общего количества 9200 белорусских деревень, сожжённых гитлеровцами за годы Великой Отечественной войны, 4885 было уничтожено карателями. Полностью, со всеми жителями, убито 627 деревень, с частью населения — 4258.Осуществлялся расистский замысел истребления славянских народов — «Генеральный план "Ост"». «Если у меня спросят, — вещал фюрер фашистских каннибалов, — что я подразумеваю, говоря об уничтожении населения, я отвечу, что имею в виду уничтожение целых расовых единиц».Более 370 тысяч активных партизан, объединенных в 1255 отрядов, 70 тысяч подпольщиков — таков был ответ белорусского народа на расчеты «теоретиков» и «практиков» фашизма, ответ на то, что белорусы, мол, «наиболее безобидные» из всех славян… Полумиллионную армию фашистских убийц поглотила гневная земля Советской Белоруссии. Целые районы республики были недоступными для оккупантов. Наносились невиданные в истории войн одновременные партизанские удары по всем коммуникациям — «рельсовая война»!.. В тылу врага, на всей временно оккупированной территории СССР, фактически действовал «второй» фронт.В этой книге — рассказы о деревнях, которые были убиты, о районах, выжженных вместе с людьми. Но за судьбой этих деревень, этих людей нужно видеть и другое: сотни тысяч детей, женщин, престарелых и немощных жителей наших сел и городов, людей, которых спасала и спасла от истребления всенародная партизанская армия уводя их в леса, за линию фронта…

Алесь Адамович , Алесь Михайлович Адамович , Владимир Андреевич Колесник , Владимир Колесник , Янка Брыль

Биографии и Мемуары / Проза / Роман, повесть / Военная проза / Роман / Документальное