Ключ от прошлого

Эйприл осмотрела их один раз. Потом второй. За исключением адреса дома Винтерборнов и почтовых марок, оборотная сторона открыток была пустой.

– Египет. Норвегия. Египет. Уругвай. Москва. Япония. Россия, – перечисляла Сэйди, пока Эйприл выкладывала открытки на стол одну за другой.

– Почему тут одновременно и Москва, и Россия? – спросила Сэйди.

– И почему из Египта целых две? – подчеркнула Эйприл единственное, что ей удалось заметить. – Совершенно одинаковые открытки, только отправлены с промежутком в несколько месяцев. Зачем…

Наконец Вайолет сказала:

– Положите по порядку, – забрала карточки и разложила их по датам отправления на почтовых марках, подкладывая одну под другую так, чтобы оставались видны только первые буквы с каждой открытки. И тут послание стало кристально ясно.

«Я НЕ УМЕР».

– Ну что сказать? – раздался позади них низкий хриплый голос. – Я всегда любил загадки.

27. Мертвецы рассказывают сказки

Габриэль Винтерборн, прислонившийся к стене погреба, был жив, но выглядел наполовину мёртвым. Мужчина накинул на плечи одеяло и покрепче запахнул его края, словно хотел спрятать свои шрамы и татуировки от детей, которые и без того видели и слышали уже слишком много.

– Привет, Эйприл. – Его голос был ниже и грубее обычного, а во взгляде смешались разочарование и странное веселье – словно Габриэль не знал, радоваться ему или грустить от того, что он… понимаете ли… не умер. И это выражение лица, по мнению Эйприл, подходило Габриэлю Винтерборну как никакое другое.

– Похоже, ты не понимаешь, что означают слова «никому не говори».

– Ты умирал, – сказала девочка. – И кроме того, ты тяжёлый.

Сэйди внимательно разглядывала мистера Винтерборна – наверное, пыталась понять, какие у него температура и давление. Колин выглядел так, словно жалел, что не прихватил с собой попкорн. И только лицо Тима выражало то же, что было в голове у Эйприл, – словно мальчик понимал, что Габриэль Винтерборн в сознании гораздо опаснее бессознательного человека на раскладушке. Так что он притянул Вайолет поближе к себе. И начал ждать.

– Мистер Винтерборн, – смертельно серьёзная Сэйди сделала шаг вперёд. – Меня зовут Сэйди…

– Я знаю, – перебил её Габриэль. – Ты – дочь доктора Симмонса. – Он перевёл взгляд на Колина. – Ты – ребёнок актрисы-аферистки. А ты… – Он ненадолго замолчал, глядя на Тима. – Ты – сын человека, который пытался меня прикончить, – продолжил Габриэль, пожав плечами. – Или одного из них.

– Ты его убил? – спросил Тим.

Габриэль медленно покачал головой:

– Не того Винтерборна спрашиваешь. Если ты до сих пор не понял, дядюшка Иверт не оставляет улик.

Эйприл сглотнула и вспомнила подозрительных мужчин, которых застала за подозрительными делами на тёмном причале. Вспомнила, как Иверт смотрел на неё после этого – как на мусор, который нужно немедленно уничтожить. Но это была проблема будущей Эйприл. Проблемой нынешней Эйприл были полумёртвый миллиардер и соседка по комнате, которая больше не сияла.

– Мистер Винтерборн, – голос Сэйди был слабее обычного. – Там были и другие статьи… про…

– Мне жаль, Сэйди. Твои отец и мать были прекрасными людьми. Они не заслуживали смерти. Как и большинство людей, которые умерли вместо меня.

– Нет… Понимаешь… они погибли в автокатастрофе, – голос Сэйди дрогнул, когда девочка продолжила. – Это же был несчастный случай, да?

Но Габриэль покачал головой:

– Не могу сказать наверняка. Тогда я уже ушёл из дома, но… твой папа спроектировал яхту Винтерборнов. Ты знала? – спросил Габриэль, но не стал дожидаться ответа. – Иверт публично обвинил во всём твоего отца. Разрушил его карьеру. Заклеймил как «человека, халатность которого убила Винтерборнов». Но, разумеется, все мы знаем, почему на самом деле затонула яхта.

– И почему же она затонула?

– Потому что яхты и бомбы плохо совместимы.

– Это же бессмысленно, – сказала Сэйди, и Эйприл не могла её винить. Она жила в мире науки, где части уравнений были сбалансированы, а у каждого действия имелось равное по силе противодействие. – Если бы там была бомба, папа смог бы это доказать. Провести расследование. Сделать…

– Ох. Как жаль, что мы до этого не додумались, – сухо сказал Габриэль. – Но, если мне не изменяет память, все доказательства остались на дне моря, а люди почему-то не хотели верить на слово десятилетнему мальчику, опозоренному инженеру и дворецкому.

Похоже, Габриэлю было слишком сложно стоять. Он, пошатываясь, дошёл до стола, где одним большим глотком осушил бутылку воды. Мистер Винтерборн выглядел болезненным и слабым, и Эйприл вдруг вспомнила о его татуировках и женщине наверху.

– Хочешь, я приведу мисс Нельсон? Или Смиттерса?

– Нет! – крикнул Габриэль и опёрся о стол. – Элемент неожиданности – единственное моё преимущество, и я не дам вам его отобрать.

– Иверт собирается объявить тебя мёртвым, – сказала Эйприл. Габриэль фыркнул.

– Прекрасно. Может, тогда он наконец прекратит попытки меня убить.

– Но ты живой, – напомнила Эйприл.

– Что-то я себя таким не чувствую.

– Но если ты расскажешь людям, что вернулся, тогда…