Ключ от всех дверей

Позже к нашей тёплой компании присоединилась и Жанка — она чистокровный человек. С подругой мы жили в одном дворе и учились в одной школе. Узнав однажды, кем мы с Федей являемся (это произошло некоторое время спустя, как у нас проснулся дар), Жанна восприняла это спокойно, как и любой мало-мальски знакомый с творчеством Джоан Роулинг ребенок, и приняла это как данность. Раскрывать свою суть людям официально не запрещено, однако чревато неприятными последствиями: реакция большинства людей, как показывает практика, предсказуемо негативна на подобного рода информацию. Тут тебя за фанатку ролевых фэнтезийных игр примут — в лучшем случае, а в худшем — посоветуют хорошего психиатра. С выездом на дом, если будешь продолжать буйно настаивать на своём бреде о каких-то там «силах». Демонстрация навыков тоже активно не приветствовалась по причине опять же возможных «психических» расстройств у зрителей. Официальная же работа «магов» в магических салонах не в счёт: слишком много шарлатанов намешалось с действительно одарёнными, и не воспринималась большей частью населения всерьёз.

Я никогда особенно не стремилась развивать свой дар в направлении своих удачных умений (с артефактным делом — делом нашей семьи — у меня вообще всё кисло, там и развивать особо нечего) и пользовалась силой очень редко, в отличие от Фёдора. Он прямо балдел от своих возможностей и всегда старался научиться чему-нибудь эдакому. Суть его дара состоит в умении воздействовать на материальные предметы. Например, передвигать, нагревать или замораживать их, или еще как-то физически изменять форму, структуру предмета. Лучше всего у него выходило с поджариваем (поначалу, правда, и собственной задницы, однако беспокоило его это не в той степени, чтобы отказаться от опасного практикума). После своих экспериментов, Федька, бывало, долго восстанавливался, залечивал ожоги (благо его бабушка — знахарка) и ему частенько попадало за это от родителей. Кстати, Жанка нам нисколько не завидовала, а в пользе моего дарования вообще сомневалась.

В общем, так мы и дружили. Федька — обладатель благозвучной фамилии, приятной внешности и полезных дарований, Майя Русакова — неуклюжий, но симпатичный, почти что бездарь по кличке Заяц, и умница-красавица Жанна с умением подать себя, но с дурацкой по её мнению фамилией — Пирожкова. Всякое было: дружили, ссорились, мирились. Закончили школу, и наша компания не распалась — поступили в один университет, я и Федька на юрфак, а Жанка — на эконом, и, собственно, не безуспешно продержались до пятого курса.

Короче, дружба — дело ответственное, придётся Фёдору выслушать мои жалобы и стенания, все до единого.

Глава пятая. Жалобщики, законы и бездеятельное раскаяние

Ехать к другу я решила на такси по причине опять же своей хромоногости. Федя встретил меня бурными проявлениями чувств: обнял и попытался расцеловать, что я немедленно пресекла, сославшись на то, что он вряд ли уже полностью поправился, а болеть ангиной мне совсем не хотелось.

— А что? Заразишься — добро пожаловать в мой лепрозорий! — не обиделся он. — Вдвоём всё веселее!

— Вот спасибо…

Не обращая внимания на моё бухтение по поводу бактериальной угрозы, исходящей от его легкомысленной персоны, Федька первым делом гостеприимно усадил меня на диван, метнулся на кухню и вернулся оттуда с бутылкой вина в руках и ананасом наперевес.

— Ты ведь не за рулем, моя хромоногая красавица? — поинтересовался он, сияя как медный таз.

— Нет, но…

— Никаких но! Я уже, который день сижу здесь как узник в темнице сырой. Один! И не приму никаких возражений. Ты ведь хотела мне что-то рассказать? А где, кстати Жанка?

— Что-то я не замечаю сырости в твоём мрачном узилище, — я повертела головой, как бы разыскивая её признаки.

— Не придирайся к словам! И не меняй тему, — строго посмотрел на меня друг.

— Ну ладно, ладно, — и чего это я такая покладистая в последнее время? Друзья вертят мной, как хотят, особенно предательница-Жанка. — Сейчас все тебе доложу. Иди, чисти свой ананас.

Обрадовавшись моей сговорчивости, Федя утопал на кухню и через несколько мгновений появился с тарелкой и шоколадкой. Разлил вино по бокалам и принял заинтересованный вид.

— Ну, теперь я весь — внимание.

— А сыра нет?

— Есть. С плесенью.

— О! Дор блю или бри? А, не важно — тащи, — воодушевленно скомандовала я.

— Не знаю, какой это сорт, можешь выдумать название сама, — и не подумал даже двинуться с места Фёдор. — Оно выросло в моем холодильнике, пока я тут покинутый всеми лежу и умираю в муках.

— Да ладно, мученик, не ври — покинутый всеми! А бабушка с бульончиками-вареньем-котлетками?

— Так то — бабушка. А ты?

— Ну, хорошо, мне стыдно.

— Стыдно ей! Так я и поверил, — проворчал Федька и протянул мне бокал с вином.

— Правда-правда! Хочешь, я в аптеку или в магазин сбегаю? Что тебе купить?