Ключ Всех Дверей. Бракирийский след (СИ)

Кадр возвращается, он видит лампочку – она больше по форме похожа на сердце, бьющееся сердце – серый мешок, набитый призраками, которые в следующий миг вгрызутся в мозг… Видит свою руку, видит выстрел… «Могу ли остановить? Но ведь это моя… моя рука…»

И картина тонет в синем пламени…

Синими призрачными рыбами плывут в океане космоса корабли… Они ничего не боялись. Земляне, когда говоришь им о море, первым делом вспоминают акулу. Такие у них ассоциации. На Минбаре нет акул. Крупные морские животные Минбара редко бывают агрессивны. Они знают, что они сильны, они верят, что на них не нападут, они плывут по своим делам. Они знают, что они не акулы. Точнее, они не знают такого слова. Но земляне это слово знают…

Выстрел разрывает темноту, выстрел пронзает, поджигает сердце рыбы. Воющие призраки обрушиваются на головы – ужас, боль, ненависть, месть… Чередой тают в океане горящие земные корабли. Словно горящие спички бросают в ледяную воду – и какое-то время, вопреки любым законам, они ещё горят, но вода смыкается над ними, свинцово тяжёлая, тёмная вода. Не акула. Сердце самого океана, кровь его и плоть, тёмной незыблемой скалой, неподвластной смерти, встаёт «Драла’Фи» – и вспыхивает огнём, и в этом огне мечутся души…

«Ты убил их всех! – кричит Лионасьенне, – ты сказал – «это часть меня»…» – его рука, медленно, неотвратимо сжимающиеся пальцы. «Это сделал я? Зачем я это сделал?» – даже не запоздалое раскаянье, вопрос. Можно ли остановить? Можно ли остановить собственную руку?

«А разве не правильно? – шепчет какой-то другой голос, и возможно, тоже знакомый, но не вспомнить, чей, из чьей памяти, – образ врага, всплывший со дна… Ты – свет, оно – тьма… Ты ведь хотел узнать, каково это? Ты когда-то безумно давно думал, что нет ничего плохого в том, чтоб слышать мысли… Ты вкусил от дерева познания, на нём был и этот плод».

«Я? Я хотел?»

«Ты принял это, как свою часть. Живую часть. Ты полагал, что в тебе нет гордости воина – сражаться и победить… И нет гордости жреца – учить и вести. Что в тебе, пожалуй, гордость мастера – создать… Создать из себя самого то, чем ты не был прежде. Открыть двери понимания. Чем ты лучше тилонов, которые были недовольны своей природой и желали её изменить?»

«Я… я никогда не думал об этом… так…»

«В этом и есть твоя вина, – продолжает голос Лионасьенне, но из темноты проступает лицо Адрианы, – ты не понимал. Не понимал, что сны – это только одна сторона… Ты говорил, что осуждение растёт из непонимания, что конфликт растёт из непонимания… Нельзя осуждать кого-то, не побывав в его шкуре»

«Говорят, если долго вглядываться в бездну, бездна начнёт вглядываться в тебя, – в том, предыдущем голосе, ещё больше ехидства, – она вглядывалась… Она стала смотреть на тебя со всё большим интересом, с любовью. Она дала тебе то, что ты просил»

«Я? Я просил этого?»

Синие лучи скрещиваются в сетку прицела, и рука на гашетке…

«Понимания, что чувствовали два полюса. Понимания, что чувствуют, убивая. Разве не сладким было синее пламя, пожирающее тьму? Разве не это ты хотел узнать? Разве только из сентиментальных чувств ты не снял кольцо, а не потому, что уже видел, какую дверь оно открывает, уже понял, что слова «оно часть меня» – не романтический вздор, а слова змея… Крылатого ворлонского змея…»

«Я хотел понять Андо, да… Понять, почему это жило в нём, почему он видел… так… С тех самых пор, когда на Центавре… я увидел во сне, как он убивает дракха… Увидел экстаз, который он испытал…»

«Так чем же ты недоволен? Вот он, рубеж, к которому ты шёл… Ты ведь хотел играть по-крупному?» – пальцы на руке медленно, неотвратимо сжимаются. От кольца по всей руке – густая сеть светящихся капилляров, вверх, вглубь, до самой души…

Дэвид с криком проснулся. Андо, крылатый ворлонский змей, сидел с ним рядом, сжимая его руку.

В общем-то, первая часть замысла удалась – поле боя они покинули беспрепятственно. Но как раз в момент, когда они зависли на орбите пятой планеты, укрываясь в тени крупного спутника, и приступили к эвакуации команды с на ладан дышащего «Серого Крыла-9», на терминал «Локи» поступил вызов… Неожиданный – значит ничего не сказать. Вызывала Ранкеза.

– Приветствую вас, – на экране возник немолодой гроум со спокойным, волевым лицом, которое, подкорректировав ненадолго своё эстетическое восприятие, даже можно было назвать приятным, – я Мибел Так-Шаой, и полагаю, нам с вами есть, о чём побеседовать.

– Слушаю вас, – боковым зрением Лионасьенне следила по другому монитору за эвакуацией.

– Я благодарю вас за оперативное предоставление информации. И рад, что вы… всё ещё живы, учитывая, что происходит. Вы мне нужны живыми, и нужны прямо сейчас.

– Зачем?