Ключ Всех Дверей. Бракирийский след (СИ)

Лурдес понимает, и понимает правильно. Она сама с виртуальной реальностью, правда, только по учёбе дело имела, какие-то разделы они так проходили. Но сказала, что в принципе думала о том, что интересно б было почувствовать себя не собой, а кем-то другим. Не потому, чтоб в своей жизни чем-то была недовольна – а вот именно что интересно. Не в том даже дело, что всего, что может в голову втемяшиться, никакая смертная жизнь не вместит, а в том, что некоторые вещи и не может вместить, интересно-то нам становится всё больше и больше чего. «Так уж человек устроен, – сказала Лурдес, – и хорошо, что так устроен – что даже за границы своего «я» стремится выйти. Широта мышления так и развивалась когда-то – когда люди начали размышлять, как там живёт-чувствует кто-то, от них отличный, как там живут в других землях, где всё по-другому, так появились писатели и кинематографисты – а вот как бы мы сейчас жили без них?».

Дебби тоже понимает, и прекрасно знает, что окружающие понимают, что она понимает – зачем пытаться бороться с тем, чего заведомо не изменишь, ну правда? – и понимание это однобоко и жестоко. Дебби по-настоящему тяжело, это верно, только вот в эту тяжесть она загнала себя сама.

А вот он начал понимать, к собственному огорчению, неправильно, близко к пониманию Дебби. Да, он инвалид, в его жизни невозможно длинный список чего, и он, кажется, переступил черту риска утонуть в виртуальности, чего так боится Дебби, только вот ничего с этим поделать не может, что её больше всего и злит. Ему объективно есть из-за чего лезть в виртуальную реальность, и у Дебби не повернётся язык спросить «чего тебе в реальной жизни не хватает», как говорит, например, Стиву его мать, и её приводит в печаль и панику именно осознание своего бессилия и пораженческое желание, чтоб ей просто не напоминали о её бессилии… Родственные чувства, сопряжённые с непростой семейной историей – они всегда, наверное, приводят к некоторому малодушию. Привычке не говорить о том, что как-то слишком неприятно и болезненно, да и с этого не будет толку, поругаться только и всё. Дебби понимает, что не решит все его проблемы, не сделает его жизнь лишённой поводов для недовольства, и на большую часть именно ей спасибо за выработанный принцип принимать всё таким, какое оно есть… А какое – есть? Дебби больше всего боится того, что на неё смотрят как на родственницу, севшую на шею богатому наследнику, использующую его. Она не может запретить людям воспринимать что-то в меру своей испорченности, она не намерена тратить время на то, чтоб доказывать каждому такому, что искренне заботится о брате, со всем пониманием, что он ограниченно дееспособный и умрёт раньше её, но это отравляет ей душу. Как и много что ещё… Она хотела бы, чтоб его жизнь была как можно более счастливой, но реализм не очень-то позволяет верить в какое-то счастье. Она хотела бы, чтобы его любили, ведь она сама его любит, но она не может поверить в настоящую дружбу и любовь там, где речь о больших деньгах, раз уж в её искренность не верят. А как она может верить во что-то, после всего… С верой в лучшее в людях как-то с детства не задалось.