Ключ Всех Дверей. Бракирийский след (СИ)

– Приличные минбарские девочки не матерятся, да, – пробормотал Вито, спотыкаясь обо что-то, судя по ощущениям, чугунное.

– Хотя… Если у них в регистрационной книге не разберёшься без недельного поста и медитаций…

За обыск в подвале мотеля, по единодушному мнению полицейских, следовало требовать отдельный выходной, хотя бы чтобы залечить все ушибы и все моральные травмы от наступания во что-то… лучше не думать, во что. Свет в подвале когда-то был. Порядок, должно быть, тоже когда-то был. Но с тех благословенных времён большая часть ламп перегорела, проводка прогнила, несколько слабых фонарей повесили только в ближайших помещениях, прочее использовали как склад… точнее, свалку… всего того, что едва ли отсюда будет когда-нибудь вытащено и сейчас, в темноте, с которой едва справляются даже мощные полицейские фонари, с трудом поддаётся идентификации. Ну, обломки мебели. Два старых шкафа – вроде, целые, у одного только трещина во всю длину зеркала… Ну так ведь можно было и заменить зеркало-то… Или хотя бы, прежде чем ставить этот шкаф сюда, вытащить это проклятое зеркало, так же заикой можно остаться… Какой-то кухонный агрегат, кажется, комбинированная печь… Какой-то здоровенный железный бак… Деревянная рамка… мольберт? Господи, он-то здесь откуда?

– Да здесь целое кладбище спрятать можно, не то что один труп, – проворчал Вито, загремев с размаху в какие-то металлические ящики и разразившись отборной бранью на родном языке, – сжечь бы это всё к чертям… Но нельзя ведь…

Зашипевшая рация печальным голосом полицейского из местного отделения – единственного, кого им выделили в помощь – сообщила, что здесь, кажется, труп, но всё же, кажется, собачий.

– Сколько нам ещё осталось пройти? Напустить бы на них санэпидемстанцию… пожарную проверку… самого чёрта…

– Здесь что-то есть!

Кто и зачем поставил здесь когда-то ящик с землёй – они все с удовольствием бы выяснили, да у кого это сейчас выяснишь. Как предположил Вито, по обрывкам корневищ, в которых то и дело вязла лопатка Дайенн, для выращивания грибов, и хорошо, если вешенок.

– Землю явно недавно перекапывали. У бортов она слежавшаяся, а в середине рыхлая. Да, он здесь, – она подняла за палец одеревеневшую руку трупа, под налипшей землёй было видно, что кожа имела голубоватый оттенок и при жизни, – готовьте носилки.

– Я ж говорил, должен быть где-то здесь. Лорканцы для них тут, в целом, примерно на одно лицо… грешным делом, у них правда не слишком большое внешнее разнообразие… но лишнего-то лорканца они б заметили. Значит, он кого-то убил и занял его место. А куда мог деть труп, если из мотеля не выходил? Сжечь не мог, это бы хоть как заметили… А это ещё что за дрянь?

Дайенн и Вадим обернулись и направили свет фонарей туда же, куда светил своим фонарём Синкара.

– Что за чертовщина?

У стены было расчищено относительно свободное место. И на этом свободном месте к стене крепился… кокон. Натуральный кокон, словно сделанный насекомым, только в человеческий рост. В коконе зияло отверстие, недвусмысленно намекающее, что не столь давно из него кто-то выбрался. Что-то хрустнуло под ногой Дайенн. Она наклонилась и подняла что-то тёмное, напоминающее обломки скорлупы.

– Что-то мысли, на которые меня это наводит… мне совсем не нравятся…

Эркена, что было даже обидно, находке, кажется, не удивился ничуть.

– Чего-то подобного и следовало ожидать. Он не использует маскировку в привычном смысле. Он действительно перерождается. Полностью меняет собственную ДНК. Точнее, не полностью… Отсюда и прямая рука – возможно, это свойство той расы, к которой он изначально принадлежал. И неидентифицируемая ДНК в волосах… Спорим на зарплату, что та же ДНК будет обнаружена в этом коконе? И, о чём я говорил, симметричность в лице… одним из возможных объяснений лёгкой несимметричности в лице любого живого человека считают особенности утробного развития. Эмбрион находится внутри материнского тела длительное время – у людей это 9 месяцев, у бракири в среднем 12, и это вообще-то не время полного покоя и безопасности. Эмбрион испытывает различные воздействия, влияющие на его развитие. Как минимум, встряски, когда женщина быстро идёт, едет по неровной дороге или даже просто переворачивается. У него этих воздействий не было, потому что кокон пребывал там в полном покое, и потому что за меньше чем десять дней таких рисков вообще меньше. И – наши лица, наша кожа меняются в течение жизни, получают какие-то мелкие шрамы, дефекты… Они не бросаются в глаза по отдельности, но они создают фон в целом. Лицо Логорама показалось мне таким странным именно потому, что он получил его, по-видимому, недавно. Оно соответствовало возрасту, имело морщины, но оно выглядело всё равно слишком… новым.

– Во имя Валена, это какой-то бред…

– Вот Валена, Дайенн, ты упомянула очень к месту.

Дайенн воззрилась на коллегу с сильным подозрением, что то, что он сейчас скажет, вызовет у неё шквал эмоций.