Читаем Ключи к «Лолите» полностью

finis, друзья, finis, злодеи


вполне современная изба, смело подделывающаяся под былую избу


грустный взгляд вверх, довольный взгляд вниз


ледяной гнев боролся с горячей слезой


либо зверским кипятком, либо оглушительным холодом


отделить адское от райского


применитель закона и проводчик воды


пылкая маленькая Гейз сообщила большой холодной Гейзихе


равно и к черному носку на подвязке, и к белому неподтянутому носочку

Кроме того, такие дублеты нередко построены на частичном звуковом подобии. Фонетическая структура, равно как и синтаксическая, играет важную роль в поддержании тонкого равновесия между двумя частями. Аллитерация делает параллелизм более заметным и приятным:

я выкрал мед оргазма, не совратив малолетней


благословленный служителем культа и разбухший от алкоголя


в тумане мечтаний, в темноте наваждения


гипертрофией зада и агатовыми глазами


добрый Джон и заплаканная Джоана[181]


на обетованном бережку, в предусмотренном сосняке


платного тура по вьючным тропам


прустовским пыткам на прокрустовом ложе


сувенирные лавки и европейские липы


приятно жгучим и неприятно влажным


Грех мой, душа моя


Корпускулы Крауза вступали в фазу неистовства


Я был выше смехотворных злоключений, я был вне досягаемости кары

Другие примеры созвучных дублетов:

логик не терпит, а поэт обожает


учить по-французски и ласкать по-гумбертски


с его беспомощными “дворниками” и сумасбродными тормозами


вторили четкое эхо и выкрики Электры


ее драматичные драйвы и восхитительные слётники


с царственными сосцами и тяжелыми лядвиями


на хрупкую девочку из дамского романа


мою замаскированную похоть к ее наивным ногам


работа больного мозга и шаткой памяти

Несколько дублетов с предлогом “с”:

с облегающим лифом и юбкой клёш


с настольными книгами и мебелью соответствующего периода


с хрустом песка и с заносом


с его многочисленными побочными заездами, туристическими тупиками, вторичными кругами и прихотливыми отклонениями[182]

Пример изысканно-красивого дублета с параллельными дактилическими прилагательными, определяющими параллельные хореические существительные:

with cinnabar nipples and indigo delta (с киноварными сосками и кобальтовой ижицей)

И, кстати, рифмующиеся пары:

…Валерия была Шлегель, а Шарлотта – Гегель!


после черного атлета появится жирная котлета


типчик, дрипчик


Фанфары и фары, тарабары и бары…

Более длинные дублеты с усложнениями:

…автомобиль, собаку, солнце, тень, влажность, слабость, силу, камень.


…будущим (которое можно складировать) и прошлым (уже отправленным на склад).


…в постоянной смене света и мрака, улыбки и хмурости, сомнения и сожаления.


…от прилавка к прилавку, от подводной скалы до заросли морских растений…


…сквозь мускус и мерзость, сквозь смрад и смерть.


…тут Джон всегда споткнется; там всегда разобьется сердце Дженни.

Зная страсть Гумберта к каламбурам и параллелям, можно заранее сказать, что он непременно воспользуется таким тропом, как зевгма:

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1
100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1

«Архипелаг ГУЛАГ», Библия, «Тысяча и одна ночь», «Над пропастью во ржи», «Горе от ума», «Конек-Горбунок»… На первый взгляд, эти книги ничто не объединяет. Однако у них общая судьба — быть под запретом. История мировой литературы знает множество примеров табуированных произведений, признанных по тем или иным причинам «опасными для общества». Печально, что даже в 21 веке эта проблема не перестает быть актуальной. «Сатанинские стихи» Салмана Рушди, приговоренного в 1989 году к смертной казни духовным лидером Ирана, до сих пор не печатаются в большинстве стран, а автор вынужден скрываться от преследования в Британии. Пока существует нетерпимость к свободному выражению мыслей, цензура будет и дальше уничтожать шедевры литературного искусства.Этот сборник содержит истории о 100 книгах, запрещенных или подвергшихся цензуре по политическим, религиозным, сексуальным или социальным мотивам. Судьба каждой такой книги поистине трагична. Их не разрешали печатать, сокращали, проклинали в церквях, сжигали, убирали с библиотечных полок и магазинных прилавков. На авторов подавали в суд, высылали из страны, их оскорбляли, унижали, притесняли. Многие из них были казнены.В разное время запрету подвергались величайшие литературные произведения. Среди них: «Страдания юного Вертера» Гете, «Доктор Живаго» Пастернака, «Цветы зла» Бодлера, «Улисс» Джойса, «Госпожа Бовари» Флобера, «Демон» Лермонтова и другие. Известно, что русская литература пострадала, главным образом, от политической цензуры, которая успешно действовала как во времена царской России, так и во времена Советского Союза.Истории запрещенных книг ясно показывают, что свобода слова существует пока только на бумаге, а не в умах, и человеку еще долго предстоит учиться уважать мнение и мысли других людей.

Алексей Евстратов , Дон Б. Соува , Маргарет Балд , Николай Дж Каролидес , Николай Дж. Каролидес

Культурология / История / Литературоведение / Образование и наука
Литература как жизнь. Том II
Литература как жизнь. Том II

Дмитрий Михайлович Урнов (род. в 1936 г., Москва), литератор, выпускник Московского Университета, доктор филологических наук, профессор.«До чего же летуча атмосфера того или иного времени и как трудно удержать в памяти характер эпохи, восстанавливая, а не придумывая пережитое» – таков мотив двухтомных воспоминаний протяжённостью с конца 1930-х до 2020-х годов нашего времени. Автор, биограф писателей и хроникер своего увлечения конным спортом, известен книгой о Даниеле Дефо в серии ЖЗЛ, повестью о Томасе Пейне в серии «Пламенные революционеры» и такими популярными очерковыми книгами, как «По словам лошади» и на «На благо лошадей».Второй том – галерея портретов выдающихся личностей, отечественных и зарубежных писателей, актеров, ученых, с которыми автора свела судьба.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Дмитрий Михайлович Урнов

Литературоведение