Ключи от понедельника

— Мертвее не бывает, — почти ласково произнесло одно из существ, которое почему-то почти не смеялось. — А ты хочешь знать, кто мы?

Мгновенно наступила тишина. Все замерли, как мне показалось, не в ожидании моего ответа, а потому, что заговорил именно он. Некоторые даже отступили в сторону, давая ему больше свободы.

— Кто вы? — обречённо спросил я.

Незнакомец склонился прямо надо мной и тихо, почти доверительно, сказал:

— Мы души магистров Ордена хранителей ключа. Великих и не очень. Все, кого ты видишь в этом склепе, когда-то им управляли и были могущественнее Бога. Но Он, — собеседник показал пальцем вверх, — не терпит, когда вмешиваются в его дела. Управление временем и пространством, к сожалению, не дар, а проклятие. Это не удел смертных. При жизни нам довелось возвыситься над людьми, пренебречь всеми законами природы. Снедаемые великой гордыней, мы узрели в себе богов: все двери открыты, судьбы мира в нашей власти. Воздух свободы пьянил и развращал. Но за всё нужно платить. Теперь нам, как и тебе, уготована судьба вечно гнить в этом сраном каземате. Без окон, дверей и надежды на избавление.

Он резко выпрямился, развёл в стороны руки и сказал, обращаясь ко всем присутствующим:

— А теперь, господа и товарищи тоже, нам предстоит закончить обряд инициации. Кто готов выступить орудием рока?

— Им буду я, — сказал один из присутствующих и ушёл за спины товарищей.

— Да будет так!

Я уже ничего не понимал. Магистры, души, живой, мёртвый — всё смешалось. Ещё к тому же ритуалы. Мало того, что уже в преисподней, так меня ещё и посвятить нужно в неё? Типа «добро пожаловать»?

Пока мой поток сознания бурлил, вернулся доброволец. В руках он держал огромную… дубину!

— Братья! — обратился к остальным главный. — Сейчас мы принимаем в наши ряды новую душу. Она будет надеждой и опорой на скорбном нашем пути. — Как звался ты, принимая сан Великого магистра? — спросил меня распорядитель обряда.

Я не знал, что ответить. И тут вспомнил, как звучит «хранитель» на японском языке:

— Мамору, — гордо произнёс я.

— Освободим душу брата Мамору от пут его бренного тела и дадим ей свободно существовать в нашем мире! — спокойно, без удивления, закончил распорядитель.

Он сделал знак, и ко мне приблизилось «орудие рока» с дубиной. Я испугался не на шутку: «Что вы собираетесь делать? Вы в своём уме?» Но меня никто не слушал. Существо размахнулось, целя в голову. Я зажмурился в ожидании удара…

* * *

— Прости! — произнёс кто-то вдалеке. — Я думал, что ты один из них. Вот и огрел тебя по башке.

Я открыл глаза, и меня полоснуло ярким светом настольной лампы. Сквозь пелену возвращающегося зрения проявился во всей красе Фёдор Ильич Оболенский. Себастьян. Седьмой Великий магистр.

* * *

— А что мне оставалось делать? — говорил Оболенский. — Я думал, они оставили засаду ждать моего возвращения.

Он склонился надо мной, потрогал шишку на голове.

— Когда я понял, что ошибся, сильно перепугался. Ножка-то от старинного дубового стола. Хорошо, что тебе прилетело плашмя, а не одним из её углов. — Себастьян вздохнул. — Вот сволочи! Столько хороших вещей испортили.

— Я так понимаю, вас больше огорчает состояние мебели, нежели мой головы? — слабо возмутился я.

— Не говори ерунды! А лучше вообще ничего не говори, — раздражённо произнёс магистр. — И не называй меня на «вы», не люблю я этих формальностей. Сколько пальцев?

— Три.

— Тошнит?

— Нет.

— Жить будешь. Пойду приготовлю кофе, а ты лежи. Надо бы тебя врачу показать, но сейчас нам лучше оставаться тут и не высовываться. Если будет совсем худо, что-нибудь придумаем.

Себастьян развернулся и ушёл на кухню. Я огляделся. Расположение комнат в этой квартире было точно таким же, как и в той, где царил хаос. Мало того, и обои те же. Шторы похожи, вон и знакомая табуретка. Странный человек наш магистр. Какая тяга к постоянству! А может…

— Фёдор Ильич! — позвал я хозяина квартиры. — Сколько я был без сознания?

— Не ори, тебе вредно! — проворчал Оболенский из кухни. — Часа два. Я не засекал.

— За два часа вы, простите, ты успел навести порядок у себя дома и даже старинную мебель отремонтировать?

Себастьян перестал греметь посудой и вышел ко мне.

— Всё-таки я в тебе не ошибся! Наблюдательный! Но мыслишь по-прежнему рамками человека, не посвящённого в чудеса мироустройства, — он очертил широкий круг по воздуху ножом.

— Да, как же я не сообразил? Ты утащил меня в прошлое? — стукнув рукой по лбу, проговорил я и сморщился от боли.

— Нет. В нашем случае это небезопасно. Мы в другом измерении. Извини. У меня там горит.

Себастьян скрылся в утробе кухни. Я закрыл глаза и, кажется, задремал.

— Просыпайся. Будем обедать, — голос звучал сквозь звон тарелок. — Думаю, что у тебя накопилось много вопросов ко мне.

— Не то слово! — ответил я, садясь к столу.

— У меня тоже есть вопросы: откуда знаешь, как меня зовут, и как ты тут, вернее, там оказался?

— Гайдн подсказал, — небрежно бросил я и кратко рассказал о нашей встрече. Потом описал, как попал сюда.

— Этот старый лис и до тебя добрался? — удивился Себастьян. — Ты ешь, ешь.