Ключи от понедельника

Листая почту, я вспомнил, что Столович говорил о картах Таро. Найти их в интернете не составило большого труда. Колода состояла из двадцати двух карт или, как я теперь знал, арканов. Все они были выполнены в чёрно-белых тонах, пронумерованы от ноля до двадцати одного и имели названия на латыни. Особое внимание я уделил изучению пятого и девятого аркана. На первом был изображён сидящий на троне папа в тиаре и сутане. В руках он держал книгу (очевидно, Библию) и посох, символ папской власти. На другом аркане в окружении зайцев стоял монах. Он был одет в рясу, а в руках сжимал деревянный посох, фонарь и череп. Внизу было написано: «l*eremite» («отшельник» — лат.). Ничего, что могло бы натолкнуть меня на какие-то мысли. Наверное, пора звать на помощь Оболенского. Тем более мне было что рассказать.

Я порылся в карманах и нашёл визитку, на которой был записан его телефон. Великий магистр оказался недоступен для общения. Ничего не оставалось делать, как наведаться в его «берлогу». Чуть поразмыслив, я открыл дверь спальни и оказался в квартире, созданной воображением Себастьяна. Это меня порадовало в очередной раз. Экий я стал ловкий путешественник во времени! В комнате ничего не изменилось со времени нашего ухода. Даже чайник на плите ещё хранил тепло человеческого присутствия. Только Оболенского дома не оказалось. Придётся возвращаться обратно. Оставаться тут было рискованно для меня. Я ещё помнил удивление Себастьяна, узнавшего о разнице в течении времени между мирами. Кто знает, как поведёт себя эта реальность по отношению ко мне в отсутствие хозяина? Проверять не хотелось. Хотя самым верным решением было дождаться его здесь. Я ограничился запиской с пламенным призывом о встрече. Листок бумаги с инициалами Дюрера оказался кстати. Я невольно улыбнулся и написал: «Есть новости по поводу…», — и указал стрелочкой на монограмму. Всё же страсть к наведению теней на плетень не уходит с годами. Теперь нужно спешить, а то у меня дома, наверное, глубокая ночь.

* * *

Когда я проснулся у себя в кровати, не терзаемый странными снами, тревогами за судьбу человечества и прочими переживаниями больного воображения, мне показалось, что новое утро лишено прелестной странности. Обычное пробуждение обычного человека. Лёгкое ощущение нереальности пережитого за эти дни промелькнуло в голове, как бы успокаивая: «Это сон. Всего лишь сон. Пора на работу». Только я понимал, что это иллюзия. Всё по-настоящему. Желание вернуть жизнь обратно, в привычное русло, толкало чувства на предательство собственного сознания.

* * *

Чайник весело булькал и не желал отключаться. Пришлось ему в этом помочь. Наливая кипяток в чашку, я не переставал думать о картах Таро, распечатка которых лежала рядом. Что может их объединять? На каждой изображён священник — раз. Оба с посохами — два. У папы в руках книга, у отшельника — фонарь. Оба эти предмета можно отнести к символам просвещения, света. За спиной первосвященника — арка, сзади монаха — дерево с огромным дуплом, больше похожим на вход в пещеру. Вот, собственно и всё, что их связывало. Почитаем, что значат сии картинки: «Папа с древних времён представляет Святую церковь…» Так, так. Ага. «В более широком смысле — догмы, таинства, молитвы, заключённые в ключах Святого Петра». Вот. Уже кое-что. Дальше: «Отшельник — символ мысли. Старается проникнуть в тайны природы, времени. Идентифицируется с церковниками, аскетами, магами, алхимиками и философами». Прекрасно! Там ключи, тут время. Прям подарок от Столовича! Только что с этим делать?

Зазвонил телефон. Это был Оболенский.

— Открывай. Есть разговор. Стою, уткнувшись носом в твою дверь.

— Открываю. Никуда не уходи, — попытался пошутить я.

Щёлкнул замок. Дверь распахнулась, и на пороге возникла… моя старая знакомая. Рядом с ней угрюмо стояли люди в чёрном.

— Бокер тов («Доброе утро!» — ивр.)! — сказала она со злорадной улыбкой.

— Яхоль лахиёт тов ётер («Могло быть и лучше» — ивр). — ответил я неожиданно для себя.

Вероятно, она прочитала на моём лице удивление и рассмеялась. Бесцеремонно отодвинув меня от двери, девица прошла в квартиру. Вся свита, кроме одного, двинулась за ней.

— Ты удивлён моему визиту или своему знанию языка Торы? — сказала она и подошла к компьютеру. — Знаешь, в Раю говорят именно на нём.

Это мне что-то напоминало. Хотелось съязвить, но ничего подходящего на ум не приходило. Я просто смирился с тем, что с некоторых пор мой дом стал проходным двором для странных посетителей. Тем временем девушка продолжала:

— Любой интеллигентный человек обязан знать арамейский, язык колыбели человечества.

Она взяла распечатанные листы с картами Таро и улыбнулась.

— Древняя забава. Люди веками предаются этой страсти: выуживать из глубин прошлого и будущего крупицы недоступных истин. Но всё тщетно. Никто из смертных не в силах убежать от прошлого и догнать будущее. Так ведь, Александр Сергеевич?

Я продолжал молчать. Только искоса поглядывал на мордоворотов, стоящих повсюду.