Ключи от понедельника

— Не пытайтесь улизнуть, — как бы прочитав мои мысли, сказала девушка, присаживаясь на диван и закидывая ногу на ногу.

«Да что они ведут себя как гангстеры в плохих голливудских фильмах? — подумал я и невольно развеселился. — Гайдн проделывал то же самое, только ноги у него не такие красивые».

— Я ведь не случайно сначала позвонила по телефону, — разглядывая маникюр, вела монолог гостья. — Помню, как ваш друг Оболенский ушёл от меня. На этот раз решила не рисковать. Что вы молчите? В конце концов, это неприлично. Поддержите разговор, а то я смущаюсь.

Девушка опустила голову и, подняв на меня глаза, часто-часто захлопала ресницами.

— Я не разговариваю с незнакомыми. Мы не представлены. — Мне хотелось потянуть время.

Но не тут-то было. Она встала и подошла ко мне вплотную. Лицо исказилось гневом, стало властным и гадким.

— А мы знакомы! — почти прошипела она. — Ты даже не представляешь себе, как долго, Сансеной!

Какие-то пузырьки защекотали в животе. Сердце бешено заколотилось. Стул оказался кстати.

— Ты Лилит? Но как это возможно? — выдавил я, присаживаясь.

— Видимо, твои друзья не удосужились рассказать всей правды о тебе? А про меня наверняка наговорили всякой гадости?

— Нет, про тебя ни слова.

— Надо же, какое благородство!

— Про тебя мне снились сны. Такие странные, реалистичные.

— Это не сны, — усаживаясь обратно на диван, сказала Лилит. — Это обрывки твоих воспоминаний. Мне пришлось дать их тебе, чтобы вернуть к реальности.

— Так это всё ты? — Я был поражён.

— Мне пришлось это сделать вопреки твоим желаниям. Тебя втянули в драку, которой несколько тысяч лет. Лично на тебя у меня нет зла. Твоя позиция всегда была нейтральной, и мне не хотелось, чтобы под влиянием Семангелофона и Оболенского она изменилась. Заметь, я не призываю тебя встать на мою сторону. Я за естественную справедливость.

Лилит замолчала и наблюдала за моей реакцией.

— Гайдн? — Я поднял бровь.

— В «девичестве» — Семангелофон, — улыбнулась Лилит. — Он любит дешёвые понты и имена, которые им под стать. Мне иногда кажется, что утрата крыльев даже обрадовала его. Там он кто? Ангел низшего порядка, один из сомнов таких же. А тут — почти Бог.

— Почему утратил? — Я уже ничего не понимал.

— Хорошо. Слушай, — Лилит уселась поудобнее на диване. — Ты помнишь, точнее знаешь, что было в начале времён и ту историю, связанную со мной?

Я утвердительно кивнул.

— Так вот. Вы пришли ко мне и убеждали вернуться. Я не дура и отказалась. Семангелоф, понимая, что ничего не получается, предложил сделку. Вы оставляете меня в покое, а я даю слово отказываться от своих притязаний к людям, носящим печать трёх ангелов. Вашу печать. Я согласилась. Планы Семангелофа были понятны. Ты ведь знаешь, что Бог создал людей по образу и подобию своему?

Я опять кивнул.

— А уже ангелы сделали земную канцелярию по образу и подобию небесной. Чем больше тебя почитают внизу, тем больше влияния наверху. Там иерархия — хрен прорвёшься!

Семангелоф не преминул воспользоваться моментом обеспечить себе и вам заодно, чтобы молчали, благоденствие и продвижение по службе. Но планы клерка — я говорю понятным тебе языком — рухнули. В результате Босс лишил его крыльев и приставил ко мне вечным надсмотрщиком. Сеной наказан бесконечным истреблением зла, которое я сею по земле. — Лилит подняла руки и изобразила кавычки. — А ты… Тебя Он лишил памяти. Потеряв связь времён, ты стал смертным. Поверь — ты отделался испугом. Рождался, умирал. Опять рождался и опять умирал. Я и со счёта сбилась, сколько раз. И вот они решили вытащить тебя из небытия. Зачем? Это остаётся для меня загадкой.

— Ты ведь пришла не за тем, чтобы рассказать историю моей жизни? И разгромила квартиру Оболенского не просто так? Что тебе нужно?

— Мне нужно немножко участия, любви и понимания. Я ведь женщина, Сансеной, — доверительно шепнула она.

— Ты зло. Причём зло выдающееся, насколько я знаю.

Лилит усмехнулась:

— Это определение не вполне уместно по отношению ко мне. Кто наверняка знает, где граница между добром и злом? И вообще, эти понятия надуманы. Что для одних считается добром, для других — зло. Даже у самых светлых поступков есть своя тёмная сторона. Мир не меняется до неузнаваемости за одну ночь только потому, что грани между хорошим и плохим не существует. Убийство — это зло?

Я утвердительно кивнул головой.

— А убийство преступника? Око за око в какую категорию отнесёшь?

— Иисус отвергал месть.

— Иисус давно замурован в безмолвии, — махнула рукой девушка. — Само его существование поставлено людьми под вопрос. Жизнь диктует новые правила. Мир съёжился, затаив дыхание. Все ждут мессию. Говорят, это будет женщина, — повысила голос Лилит и кокетливо поправила причёску. — У каждого есть право выбора, какому добру служить.

— Я прекрасно понимаю, что такое хорошо и что такое плохо. Чёрное и белое. Горячее и холодное… — начал было я пламенную речь.