Клювы

Лошадь повернула к ним морду и махнула хвостом.

Оксана слепо зашагала к ней.

— Ты чего, — Корней взял девушку за локоть, — надо спешить.

— Девочки и мальчики! — Камила указала на просвет между домами. Пятеро или шестеро фигур брели в их сторону. Хромающая пани волокла за собой нечто вроде кирки. У мальчика лет двенадцати на руке была перчатка с лезвиями. Перчатка Фредди Крюгера.

Лошадь всхрапнула и бросилась наутек, стуча копытами по асфальту. Неспящие побежали к парковке — благо ракшасы были еще далеко.

Филип затащил Оксану в кузов. Корней сел за руль, Камила — на пассажирское сиденье.

— Ох ты блин… — Корней потер подбородок. — А тут все иначе.

— Ерунда. Сейчас поймешь. Сними ручник. Кнопка «Старт».

Он следовал указаниям. Выжал сцепление, грузовик поплыл.

— Аккуратнее. Сбавь. Выкручивай плавно. Притормаживай. Не газуй. Вот так.

Грузовик выехал на дорогу.

— А это несложно! — воодушевился Корней.

— Поворот. Не разгоняйся.

Машину тряхнуло. В боковом зеркале уменьшались фигурки сомнамбул. Последователь Фредди размахивал стальными когтями. Женщина силилась оторвать кирку от земли.

— Газку! — велела Камила. — Ты — молодец.

В Летнянах они сделали пересадку. Корней даже расстроился, что пришлось покинуть грузовик, но зеленая махина была слишком приметна — дважды ее рев будил одеревеневших на обочине жаворонков. Скопление людей-манекенов оживало и шаркало за шлейфом выхлопов.

Выбор пал на потрепанный «Ленд Крузер». Камила молотком выбила стекло, деловито забралась в салон. Стиснув зубами нож, повозилась с проводами. Внедорожник завелся через три минуты.

— Браво! — Команда одарила Камилу овациями.

Заправились здесь же — используя молоток и долото, Камила продырявила бензобак соседнего «рено» и слила в канистру топливо. Приладила лейку к «Ленд Крузеру». Солярка булькала, насыщая внедорожник.

Мужчины вытаскивали из кузова медикаменты, когда Корней услышал щелчки. Замер, прижал палец к губам.

— Это же…

— Рация! — воскликнул Филип, роняя ящик.

Они обежали грузовик. Портативная радиостанция призывно сигналила. Филип запрыгнул в кабину первым.

— Алло!

— Слава Богу! — затрещало из динамиков. — Вы живы!

— Живы… — выдохнул Филип. Альберт, Оксана, Корней смотрели во все глаза. Изумленная Камила прислонилась к автомобилю.

— Вы были в Вышеграде, да?

— В самом пекле. Вы тоже оттуда?

— Так точно, шеф.

— Как вам удалось спастись?

— Прятались в базилике. Ублюдки перебили солдат и покинули крепость. Мы вывели женщин из катакомб.

Филип с облегчением улыбнулся.

— Я боялся, вас больше нет. — Он вытер вспотевший лоб. — А с кем я говорю? Ваш голос мне знаком.

— Сержант Зоунар, пан.

— Я был у Таборских ворот. Вы храбро сражались, сержант.

Рация зашипела. Сквозь помехи Зоунар спросил:

— Вас там много?

— Пятеро.

— Присоединяйтесь к нам. Мы в безопасности. У нас есть врач и препараты, чтобы не спать.

— Где вы находитесь, сержант?

— Прямо на Влтаве. Знаете железнодорожный мост возле Вышеграда? Мы на пароме под мостом.

Альберт поднял кулак с оттопыренным большим пальцем. Корней обнял Оксану — она плакала от счастья.

— Будем там через полчаса, — сказал Филип.

— Мы встретим вас на причале. — Щелчки, хруст. — …жаворонков. Берегите себя.

Рация отключилась.

5.2

Сидя позади нахохлившегося за рулем Корнея, Филип размышлял о проклятии.

О женщинах, которые целовали его на прощание и резали бритвами вены.

Яна, нагая и рыжеволосая, встала в дверях — точно так же стояла на пороге ванной его мимолетная подруга Вилма.

Яне оставалось жить три часа. Вилме и того меньше.

Обе лежали в розовой воде, женщины, недавно занимавшиеся сексом, мертвые женщины с его семенем внутри.

Секс и смерть. Последний стон, жидкость, текущая из организма.

Немудрено, что он принял Вилму за свою жену: они не были похожи, но в смерти стали подругами-сестрами.

Мысль вспарывала кишки затупившимся кинжалом: «Мой член пахнет соками Вилмы».

Я — Мидас, превращающий любовниц в опустошенные сосуды.

Внедорожник повело влево, грубо возвращая Филипа в реальность.

Попутчики приникли к стеклу.

На Бенатской будто пролился кровавый ливень. Багровые лужи, багровые озера. И тела, тела, тела. Неспящих вырывали из автомобилей. Забивали у ограды Ботанического сада. Филипу вспомнилась кинохроника: освобожденные концлагеря или Камбоджа времен Пол Пота. Штабеля трупов в ямах и оврагах, только архивная пленка не передавала запахов и не сводила с ума апогеем красного цвета.

Филип с ужасом подумал, что стремился к такой интенсивной палитре.

Оксана зарылась лицом в плечо Альберта, он положил ладонь на ее затылок.

— Зажмурься, милая.

Вышеградская кишела ракшасами. Патруль из багровых сомнамбул: липкие морды, остекленевшие глаза. Как зомби в фильмах, унюхавшие добычу, они потянулись за внедорожником. Некоторые ковыляли, иные бежали, низко пригнувшись к брусчатке. Несли ножи, топоры, мотыги.

Корней вдавил педаль газа. Влетел на Троицку.

Их приветствовал звон стекла, трое ракшасов выпали из окон шестиэтажного здания. Двое грохнулись на крыши припаркованных машин, третий — под колеса «Ленд Крузера». Автомобиль подпрыгнул.