Клуб Дюма, или Тень Ришелье

Он словно в забытьи сделал несколько шагов по комнате. Убогая обстановка, хромота, шерстяной свитер и старые брюки усиливали впечатление дряхлости и усталости, которое исходило от него.

— Потому я и остаюсь в этом доме, — снова заговорил он. — Среди этих стен бродят призраки любимых — и утраченных мною — книг. — Он застыл перед камином, созерцая сложенные там поленья. — Порой они являются, чтобы потребовать от меня, от моей совести сатисфакции… Тогда, надеясь умиротворить их, я беру эту вот скрипку и начинаю играть, я играю часы напролет, бродя в потемках по дому, словно неприкаянная душа… — Он снова глянул на Корсо. Силуэт его четко вырисовывался на фоне тусклого света, проникающего сквозь грязное окно. Библиофил-скиталец. Вечный жид.

Он медленно подошел к столу и опустил ладони на выбранные книги, словно решил более не оттягивать роковой момент. Теперь он улыбался, словно инквизитор.

— А какую на моем месте выбрали бы вы?

Корсо раздраженно отмахнулся:

— Нет уж, меня сюда не впутывайте. К счастью, я не на вашем месте.

— Вы правы — к счастью. Тонкое замечание. А ведь, пожалуй, нашлись бы глупцы, которые мне и позавидовали бы. Такие сокровища… Но вы не ответили, какую же из двух продать? Какое дитя отправить на заклание? — Гримаса страдания исказила его лицо: казалось, все у него болит — и тело, и душа. — Что ж, пусть кровь их падет на меня, — добавил он очень тихо и сдавленно. — И пусть род мой будет проклят до седьмого колена.

Он положил Агриколу на прежнее место, на ковер, и погладил пергамен Вергилия, еще раз прошептав: «Кровь их…» Глаза его увлажнились, руки задрожали сильнее прежнего.

— Наверно, я продам эту.

Затянувшаяся сцена уже начинала утомлять Корсо. Он обежал взглядом голые стены, следы от картин на обоях, покрытых пятнами сырости. Судьба гипотетического седьмого поколения в роду Фаргашей его абсолютно не волновала. Ведь ясно, что роду этому продлиться не суждено, как, впрочем, и его, Лукаса Корсо, собственному роду. Новых Фаргашей на свет не появится. Ну и слава богу — по крайней мере, род этот наконец обретет покой. Сигаретный дым прямой струйкой поднимался вверх — как дым над жертвенным алтарем в мирное рассветное утро. Корсо бросил взгляд в окно, на заросший и одичавший сад, словно подыскивая замену овечке, привязанной к кусту… Нет, только книги. Ангел больше не удерживал поднятую вверх и сжимавшую нож руку Авраама. Ангел заплакал и ушел. Скатертью дорога, недоумок!

Корсо сделал последнюю затяжку и швырнул окурок в камин. Он устал и чувствовал, что под пальто успел пробраться холод. Слишком много всяких слов услышал он среди этих голых стен. Хорошо еще, что тут нет зеркал, которые отразили бы выражение его лица. Он механически опустил глаза на часы — правда, так и не запомнил, который час. На старинных коврах лежало целое состояние, но Виктору Фаргашу важно было совсем другое — главную ценность для него составляли любовь и преданность. Корсо решил, что пора переходить к делу:

— А «Девять врат»?

— При чем тут «Девять врат»?

— Я ведь приехал из-за них. Надеюсь, вы получили мое письмо.

— Письмо?.. Да, разумеется. Теперь припоминаю. Но мне было не до этого… Извините. «Девять врат», конечно, конечно…

Он огляделся растерянно, точно лунатик, которого грубо выдернули из сна. Он казался бесконечно усталым, обессилевшим. Подняв вверх палец в знак того, что ему нужно чуть подумать, он, прихрамывая, двинулся в угол комнаты. Там лежал выцветший французский ковер, и Корсо догадался, что на нем изображена сцена победы Александра над Дарием[89]. На ковре стояло в ряд около сотни книг.

— Известно ли вам, — заметил Фаргаш, указуя на ковер, — что Александр в сундук с сокровищами, завоеванными у врага, поместил на хранение книги Гомера… — Он в умилении склонил голову, вглядываясь в полинявший профиль царя. — Свой брат библиофил. Славный парень.

Корсо плевать было на литературные вкусы Александра Великого. Он присел на корточки и рассматривал названия, обозначенные на некоторых корешках. Все это были старинные трактаты по магии, алхимии и демонологии: «Les trois livres de l’Art», «Destructor omnium rerum», «Disertazioni sopra le apparizioni de’spiriti e diavoli», «De origine, moribus et rebus gestis Satanae»[90]…

— Ну как? — спросил Фаргаш.

— Недурно.

В ответ раздался фальшивый смех библиофила. Он встал на колени рядом с Корсо и провел рукой по корешкам, удостоверяясь, что ни одна книга не сдвинулась ни на миллиметр с той поры, когда он в последний раз проводил осмотр.