Клуб для джентльменов

Я бросаю взгляд на себя в зеркале. У меня глаза побитой собаки. Как я не похож на себя прежнего. Уверенного в себе. Победительного. В зеркале не мой близнец, а какая-то жалкая пародия. Я закрываю глаза от стыда.

В руке я по-прежнему сжимаю открытку на имя миссис Шарки. Еще одно напоминание о глубине моего падения. Разумеется, никакой миссис Шарки никогда не существовало. Это фантазия компьютера, которому велено навязывать женскую косметику. Мы никогда не были женаты. И видеть на бумаге слова «миссис Шарки» как-то дико, непривычно. Она была всем известна как Джордж. Иногда, при редкой необходимости, я даже с трудом припоминал ее настоящее имя.

Я познакомился с ней после одного из наших концертов. Мы всем бэндом сидели в гримерной. Хотя называть это помещение гримерной было не по чести. Непотребная комнатенка — наскоро переделанный сортир — с граффити на всех четырех кафельных стенах. В этом зальчике играли сотни, а может, и тысячи групп, и каждая оставляла по себе надпись на стене гримерной. Поэтому свободного места на стенах уже не было. Ни дюйма. Писали по написанному. Слой за слоем.

Карл, наш танцор, красным спреем как раз заканчивал выводить название группы. «СИСТЕМАЙТИС». Он очень старался, даже язык высунул.

Остальным, глядя на него, было чертовски неловко. Такой энтузиазм! А мы уже втихаря единогласно решили уволить Карла. Завтра он примчится сюда, чтобы дописать «…шайка ублюдков!».

Карл ни на одном инструменте не играл — только танцевал. Стоял на авансцене и танцевал, строя глазки хорошеньким фанаткам. Тогда это была революция — группа с собственным танцором! Но мы зря воображали себя новаторами. Такой же танцор обнаружился у «Хэппи Мандейс», потом у «Блю Эйр-плэйнс». И наконец, мы узнали, что на концертах «Флауэрд Ап» выплясывает парень по имени Бэрри Мункалт с гавайским венком на шее. Все три группы куда известней нашей. Словом, никакой оригинальности. Одни пустые расходы. Поэтому мы решили избавиться от Карла. Бедняга Карл потом заделался садовником — точнее, садовым дизайнером. И даже оформлял участок Тедди Шерингэма.

Я сидел рядом с нашим певцом, Миджем. Мы были не разлей вода со школьных лет. Кто знаком с миром музыки, тот знает: лучший способ поссориться со старинным другом — организовать вместе с ним рок-группу. Так и вышло — наша с Миджем дружба сдохла. В то время мы еще не подозревали, что станем врагами. В то время мы бились спина к спине, ядро группы. Все стычки происходили не между нами, а между нами и остальными. Ритм-секция — басист Эрик и барабанщик Джонни — придурки от рождения; и когда группа распалась через два года, было счастьем в несчастье расплеваться навсегда с этими двумя козлами.

В тот момент, когда мы сидели в заграффиченной гримерной, группа находилась на полпути от почти грандиозного успеха к выгребной яме.

Мы еще ершились и тормошились, но как-то неумолимо уходили в тень.

Про нас еще говорили: эти скоро выдадут такое!..

Наш образ жизни расписывали в прессе как бунтарский, а самих нас по-прежнему величали блистательными сокрушителями устоев.

Однако как-то ничего не случалось.

Ни с нами, ни у нас, ни вокруг нас.

Поначалу мы радовались хвалебным статьям, затем нам этого стало мало. Хотелось реального подкрепления похвалам. В виде хороших гонораров. И чтоб мы выступали на приличных сценах, переодевались в приличных гримерках. Чтоб у дверей стояла охрана, ограждая нас от чрезмерно пылких фанатов. А так фанаты — и особенно совершенно отвязные фанатки — забредали к нам запросто. И ни один сукин сын даже не пытался их остановить. По контракту никакая охрана не предусмотрена. А иметь телохранителей — кишка тонка.

Тем не менее на сцену мы вылетали, полные энтузиазма и гордой уверенности в своем великом будущем.

— Привет, — орал Мидж в публику. — Мы — «Системайтис»! Журнал «Мелоди мейкер» только что назвал нас кучей дерьма!

И тут я брал первый аккорд: КУ-РУНГГГГ!

А Джимми, даром что в жизни кретин кретином, барабанщик от бога. И он подхватывал двойной дробью на днище металлического помойного бака, установленного на бетонной дуре: ЧОКА-ЧОКА!

Затем опять я бью по струнам — под одобрительный рев толпы. А Мидж глядит в публику с тем особым вызовом, который он подсмотрел у Джонни Роттена.

КУ-РУНГГГГ!

ЧОКА-ЧОКА!

КУ-РУНГГГГ!

ЧОКА-ЧОКА!

И опять я повторяю свой аккорд — только теперь жму ногой на педаль, и звук зависает, длится, длится — и давит на нервы, давит, и девчонки в толпе начинают визжать, а парни бесноваться в ожидании обалденного продолжения.