Клубничный Яд

Я хочу улыбаться. Я хочу броситься к своему отцу и обнять его. Я хочу отпраздновать, что меня наконец-то приняли в семью как личность, а не просто как матку, производящую мальчиков для моего мужа. Я хочу, но не могу. Мой отец не может измениться в одночасье. Не так давно он продал меня человеку, который мог причинить мне боль. Человеку, чей отец обладал должным престижем, чтобы принести ему пользу, как бы я ни умоляла его не делать этого. Нет, я не могу простить его, возможно, никогда не смогу.

Но это только начало.

— Возможно, — говорю я, потом оборачиваюсь к Киллу. — Мы закончили?

Килл кивает:

— Да, мы закончили.

Я поворачиваюсь к Джино.

— Встретимся завтра у Шона? Мы хотели сходить на стрельбище.

Последние две недели Джино регулярно приходил к нам. Он помогал с лечением Килла, приносил необходимые вещи, когда тот был прикован к постели, а также тренировался с нами на стрельбище. Килл научил его некоторым трюкам с ножами, и они с Ребелом стали друзьями. За это время Джино стал своим среди Хулиганов, и я поняла, что не хочу терять контакт с семьей, несмотря на всё, что произошло.

Теперь я ни за что не откажусь от этого.

Джино улыбается, а я не могу понять, что скрывается за его глазами. Как будто он знает то, что не известно мне.

— Может быть, когда ты вернешься, — говорит он, и его улыбка становится шире.

— Когда я вернусь? — переспрашиваю я, удивленно глядя на Килла, который тоже смотрит на Джино, как будто готов его прибить.

Он пристально смотрит на Джино, пока тот смеется, а потом наконец обращает свои стальные голубые глаза на меня.

— Нам нужен отпуск, — произносит он, и его голос кажется мне самым нежным звуком на свете. — Нам надо побыть вдвоем, вдали от всего этого.

От этого неожиданного поворота у меня перехватывает дыхание. Мое лицо расплывается в улыбке, полной предвкушения.

— Куда мы едем? — спрашиваю я, уже предвкушая.

— Это сюрприз, — отвечает он с легкой улыбкой, затем кивает Джино на прощание, а сам берет меня за руку и ведет из комнаты, оставляя позади крики и мольбы Алессандро.

— Мы выезжаем за границу? — не могу удержаться от вопросов, настолько взволнованная, что готова лопнуть.

— Я ничего тебе не скажу, — он весело покачивает головой, улыбаясь, но его взгляд строгий.

— На машине или на самолете?

— Бьянка, прекрати, — говорит он, а улыбка уже расползается шире.

— Ладно, но хоть климат скажи — что мне паковать? — спрашиваю я, когда мы выходим из ресторана на хрустящий морозный воздух.

— Много одежды тебе не понадобится, — отвечает он с хитрым взглядом, пока мы приближаемся к машине.

— О, значит, что-то тропическое, без одежды? — киваю я, сдерживая смех.

Килл внезапно притягивает меня к себе, разворачивая лицом к нему. Его руки обхватывают мои бедра, и он нависает надо мной, прижимая к капоту машины.

— Всё, что тебе нужно знать, маленькая соплячка, — он наклонился и сомкнул губы над моей нижней губой, а затем прикусил ее, заставив меня хмыкнуть в его рот, — это что на целый месяц ты будешь моей.

— Месяц? — удивленно шепчу я.

— Да, месяц, Бьянка. Нам нужно убраться отсюда и немного отдохнуть от всего, что произошло. Ты не можешь перестать смотреть на меня так, будто я сейчас умру. А я не могу перестать смотреть на тебя и хотеть запереть в своей комнате и не выпускать. Нам нужен покой. Нам нужно узнать друг друга лучше, нам нужно просто быть вместе, без войны и опасности. Мы будем спать допоздна, пить, трахаться, смеяться и наслаждаться друг другом.

Я нежно касаюсь его лица, в его глазах я вижу отражение себя. Его слова заполняют меня теплом и чувством спокойствия, которого я не испытывала уже очень давно.

— Это звучит… волшебно, — шепчу я и, чувствуя благодарность, которую не могу выразить словами, наклоняюсь и целую его. — Это Бали? Фиджи? Багамы?

Килл выпрямляется, с улыбкой вздыхая.

— Ты невозможна, — качает он головой.

Я смеюсь и пытаюсь дотянуться до него снова, но он отходит к водительской стороне, качая головой.

— Садись в чертову машину, Бьянка, — командует он.

— Коста-Рика? Бора-Бора?

Беспомощный смешок слетает с его губ, когда мы опускаемся на свои сиденья, и он захлопывает дверцу.

— Когда попадем домой, эта упругая задница будет моей, — он трогается с места, немного сильнее, чем следовало нажимает на педали, мышцы предплечья бугрятся утолщенными венами, когда он перестраивается.

— Когда попадем домой…? Хмм… — мурлычу я. — Зачем ждать? Когда-нибудь испытывал желание трахнуть меня на капоте своей машины?

Его взгляд медленно перемещается с дороги на меня, и в глазах загорается тот самый огонек, от которого кровь стынет в жилах.

— Ты хочешь мой член, грязная девочка?

Я медленно киваю. Слова здесь не нужны.

— Умоляй меня, — произносит он, и его голос становится ниже, грубее. — Умоляй, чтобы я наполнил твою жадную маленькую киску своим членом.

Я облизываю губы и сглатываю, чувствуя, как его взгляд отслеживает каждое движение.

И это мы. Красная Шапочка и ее Большой Злой Волк.