Клубок коротких нитей

Не проходило и дня, чтобы при дворе не возникал какой-нибудь спор или сплетня. Сейчас мысли двора занимал вопрос покупки невольниц в гарем шаха. Небывалые траты, которым подверглась в связи с этим казна, вызвали некоторые волнения. Последняя невольница, которую приобрел шах, обошлась казне в сто тысяч дирхемов, и уже поползли слухи, что если любвеобильный Мамун не остановится на какое-то время, чтобы пополнить казну, то недалек день, когда ему нечем будет платить своему войску. А в неспокойное время, когда многие не упустят случая захватить земли Хорезма, это стало бы непростительной ошибкой. К тому же Абалаббас Мамун увлекся учеными беседами со своим новым фаворитом, Авиценной, и проводил в его компании почти все время, отпущенное на ведение государственных дел. Тонкий ум Авиценны и его смелые суждения нравились шаху, не привыкшему к открытым проявлениям ума придворных. Не прошло и полгода, как Ибн Сина стал ближайшим советником шаха. Положение дел при дворе уже давно беспокоило визиря, который не привык часами ждать в приемной и получать доступ к шаху, лишь как следует задобрив распорядителя.

Успех вскружил Авиценне голову, и он не обращал внимания на сплетни и слухи, окружавшие его. А слухи ходили разные. И что он знается с нечистым, и что имеет сношения с врагами, и что он опоил хорезмшаха каким-то зельем. Пока что шах не принимал всерьез эти сплетни, продолжая одаривать его своим вниманием и дорогими подарками.

Визирь все чаще проводил время с посланником Джурджана, обсуждая политические и внутренние дела обоих дворов. Посланник был уже немолод, и его суждения о мире отвечали высокому искусству общения и интриг. Прекрасно осведомленный, он решил оказать услугу и визирю Хорезма, и правителю Джурджана, и нашел для этого весьма интересный способ. Беседуя как-то с визирем касательно урожая фиников, он вскользь заметил:

– Ваш великий ученый Авиценна мог бы стать украшением любого двора и оказать помощь любому правителю.

Визирь склонил голову в знак согласия:

– О, да! Этот человек мог бы стать великим и почитаемым мудрецом, если бы не один порок, который он в себе носит.

Посол изобразил удивление и театральным жестом коснулся рукою своего тюрбана:

– Как можно говорить о пороке в столь светлой голове?

– Его голова действительно средоточие мудрости, но его сердце полно гордыни!

Какое-то время мужчины сидели молча, созерцая хрустальные капли воды искусственного водопада в саду. Визирь подставил руку под прозрачную струю и спросил:

– Ваш правитель хотел бы украсить двор таким светилом, как Авиценна?

Посол закатил глаза и простонал:

– Мой правитель еще слишком молод, чтобы думать о подобных вещах, но я полагаю, что общение с таким известным человеком пошло бы ему на пользу.

И про себя добавил: «Да и тебе было бы проще восстановить свой авторитет!». Визирь словно прочитал его мысли.

– Это пошло бы на пользу всем. И как, вы думаете, мы сможем привлечь Ибн Сину в Джур-джан? Ведь здесь он осыпан милостью хорезмшаха!

– Милость правителя – это ветер, который может смениться в любой день. В моей свите есть человек, для которого открыты все почерки. Никто не сможет отличить написанное им от руки самого владельца.

Визирь вынужден был проявить негодование:

– Подделка?! Это карается…

Посланник примирительно улыбнулся визирю:

– Не слишком строго, и лишь в том случае, если обман раскроется. Мой человек напишет правителю Джуржана письмо от имени Ибн Сины, в котором попросит помощи и покровительства. Как вы понимаете, в этом нет ничего предосудительного. Получив такое письмо от известного врача, мой правитель сразу же согласится его принять. И тут уже свободная воля самого Ибн Сины решать, ехать ли ему в Джуржан или оставаться здесь, в Ургенче.

В Джуржане удивились странному выбору амбициозного врача, ведь Хорезм был процветающим городом, сосредоточием учености и культуры, которую щедро оплачивал Мамун. Что могло заставить Авиценну оставить Хорезм и отправиться не в столь же роскошный город, как Хамадан или Исфахан, а просить о месте в Джуржане? Помучившись этим вопросом с неделю, правитель Джуржана отправил ответное письмо Авиценне, в котором давал согласие на прием столь известного человека и оказание ему всяческой помощи в путешествии, которое было небезопасным в эти времена.

Визирю стоило немалых денег, чтобы ответ правителя Джуржана принесли Авиценне во время одной из ученых бесед с шахом. Любопытный Мамун тотчас поинтересовался, что означает это письмо от чужого правителя. Авиценна терялся в догадках:

– Может, заболел кто из семьи правителя, и он послал просьбу о помощи?

Мамун недоверчиво покачал головой:

– Не похоже на Джуржанского правителя просить о помощи. Что же это может быть?

Авиценне пришлось распечатать письмо и прочитать его вслух. Содержимое этого послания вызвало немало толков, и брови хорезмшаха сомкнулись в гневе:

– Разве вам мало оказано почестей здесь, в Ургенче, столице Хорезма?! Разве вы испытываете какие-либо неудобства или нужду?!

Авиценна понял, что оправдываться не имеет смысла и надо расставаться с хорезмшахом по-хорошему.