Клык леопарда

– В этом узоре заключена вся сила этого меча. Он выкован из стали высокого качества, взятой в Норике, что на Данубии [27], и хорошего железа. Их нагревают вместе, чтобы размягчить, после чего время от времени накладывают друг на друга. В результате лезвие состоит из нескольких слоев и того и другого. На изготовление этого меча у меня ушло больше часов, чем я могу сосчитать. Я то нагревал его, то охлаждал, и ковкой соединил оба металла. Наконец, я потратил целую неделю на то, чтобы его отполировать, чтобы на нем выступили пятна, разводы, о которых ты говоришь. Если хорошо им размахнуться, этот меч легко перерубит пополам железный меч, и никакая кольчуга не защитит от него. Это мое лучшее творение.

Марк посмотрел на меч и понял: он должен принадлежать ему.

– И какую цену ты за него просишь?

Оружейник даже вздрогнул.

– Если честно, мне в голову не приходило его продавать, настолько он мне ценен.

Трибул недоуменно посмотрел на него:

– Похоже, ты первый ремесленник, отказывающийся продавать свой товар.

Кузнец вновь запротестовал: принялся размахивать руками и затряс головой:

– Пойми, центурион, это моя лучшая работа, идеальный клинок. Как я могу…

– И ты собираешься до конца своих дней хранить его у себя под прилавком, вместо того чтобы кто-то использовал его по назначению? Называй свою цену! Иначе зачем ты его ковал?

Оружейник на минуту насупил брови и задумался.

– Цену, центурион? За месяц моей жизни, за лучшие материалы, какие я мог достать, даже если это было себе в убыток? За труд всей моей жизни и опыт, какой я вложил в этот клинок? Думаю, это обойдется тебе по меньшей мере в пятьдесят золотых.

Марк улыбнулся. Эта заоблачная цена явно была призвана отпугнуть покупателя.

– Согласен, – заявил Трибул.

От удивления оружейник вытаращил глаза. Неужто этот римлянин и впрямь готов выложить за меч такую сумму?

– Я вернусь к тебе во второй половине дня с деньгами, – продолжил Марк. – Думаю, по щедрости души ты включишь в эту цену и стоимость детских доспехов.

Мастер заколебался:

– Я сделаю тебе за них скидку, центурион. Два золотых за детские доспехи – и по рукам.

Марк кивнул, а затем указал на полку над головой у хозяина мастерской.

– Прежде чем уйти, хотелось бы взглянуть вон на тот шлем, если, конечно, ты не против.

Оружейник протянул руку, снял с полки блестящий кавалерийский шлем и вручил его Трибулу. Тот с интересом принялся разглядывать тонко выкованное забрало.

– Шестнадцать слоев железа и стали, центурион, и каждый выкован так тонко, что маска легкая как перышко, однако остановит стрелу, выпущенную с расстояния в двадцать шагов. Назвать цену?

Марк с улыбкой покачал головой.

– Спасибо, но боюсь, я уже накликал гнев жены. Но вещь и впрямь стоящая. – Он повернулся, чтобы уйти, но в дверях мастерской наткнулся на Дубна и слегка помятого Юлия. Они вошли, и Юлий с профессиональным интересом принялся рассматривать полки с оружием.

– Кадир подсказал нам, где тебя искать, – сказал он Марку. – Дядюшка Секст приказал нам найти тебя, после чего отправиться в баню и хорошенько вымыться. Во второй половине дня с нами хочет поговорить трибун, но он не желает, чтобы мы перед его носом воняли, как барсуки.

Он повернулся было к двери, однако Дубн неожиданно указал на небольшой предмет, лежавший на одной из полок позади прилавка.

– Юлий, ты по пути сюда, часом, не потерял свисток?

Юлий в упор посмотрел на него, но Дубн, к его чести, сделал непроницаемое лицо. Когда же Юлий повернулся к нему спиной, он подмигнул Марку и предостерегающе выгнул бровь.

– Кстати, да, коль ты о нем вспомнил… – отозвался Юлий. – Удивительно. Сколько стоит твой свисток, кузнец?

– Вон, рядом с тем малоприятным типом есть свободное место. – Марк повернулся в ту сторону, куда указывал Юлий. Там действительно стояла свободная скамья. – Иди, занимай его, а я проверю, где там застрял наш Дубн. Не иначе как снова препирается с банщиками.

С этими словами Трибул снова шагнул в раздевалку. Его взору предстало следующее зрелище: мускулистый молодой центурион прижимал к холодной каменной стене одного из рабов-банщиков.

– И если вдруг, пока мы будем мыться, пропадет хотя бы что-то из нашего снаряжения, то когда ты снова попадешься мне, пожалеешь о том, что твоя мать когда-то брала в руки огурец твоего отца. То же самое касается и всех твоих гребаных…

Юлий похлопал Дубна по плечу и кивком указал на кальдарий.

– Довольно. Если этим болванам хватит глупости позариться на наши вещи, они получат по заслугам. Ну а теперь пойдем со мной. Составишь нам компанию в кальдарии [28], пока там еще есть свободные места.