Клык леопарда

– Говорят, нас отправляют в крепость Бонну? – поинтересовался Морбан. – Якобы с тем, чтобы мы присмотрелись, что там и как. Я слышал, там есть однозубая шлюха, которая…

– Знаменосец?.. – Ледяные нотки в голосе центуриона заставили Морбана на миг прикусить язык.

– Да, центурион.

– Протяни руку.

Морбан с легким испугом посмотрел на офицера, однако руку протянул – лишь согнул и крепко сжал пальцы, ожидая, что центурион сейчас ударит по ней своим жезлом.

– Теперь переверни и раскрой ладонь, – велел Марк Трибул.

Знаменосец сощурил глаза, однако повиновался, готовый принять любое наказание. Впрочем, уже в следующий миг глаза его полезли на лоб, когда Марк положил ему на ладонь золотую монету.

– Я выторговал у оружейника скидку в два золотых на доспехи для Лупа. Можешь потратить сотню сестерциев так, как сочтешь нужным. Вторая монета останется у Арминия на случай непредвиденных расходов. Зачем ему тратить свое драгоценное время, выбивая из тебя деньги, всякий раз, когда Лупу требуется новая пара сапог? Свободен.

Все так же глядя на золотой в своей ладони, изумленный Морбан повернулся.

– Одну минутку, знаменосец, – позвал его Трибул.

– Да, центурион.

– Я про однозубую шлюху. Судя по всему, таковая есть, но умеет ли она делать то, что снискало ей столь широкую славу среди солдат этой когорты – вещь спорная. Но ничего. Скоро мы это выясним.

С этими словами Марк зашагал прочь, а Морбан остался стоять разинув рот. Дождавшись, пока центурион скроется за углом и зашагает по своим делам, он с отвращением покачал головой и пробормотал себе под нос:

– Этак он в следующий раз прикарманит все мои денежки. Хотелось бы наоборот.

Юлий дождался, когда в казарму из увольнительной вернется последний солдат, и лишь потом отправился в город сам – на этот раз облачившись в форму и захватив с собой меч и кинжал. Обойдя «Синего вепря» с восточной стороны и убедившись, что улица пуста, он тихонько – заранее обмотав тряпками сапоги, чтобы гвозди не цокали по мостовой – подошел к указанному Аннией алтарю. Здесь он еще раз окинул взглядом улицу, проверяя, нет ли за ним слежки, сунул руку в алтарь и, пошарив за статуей богини, нащупал узкую горизонтальную щель. Затем он вставил в нее ключ – длинный металлический стержень с двойными рожками на конце.

Повернув ключ в вертикальное положение и слегка им пошевелив, центурион почувствовал, как металлические рожки легли в два отверстия запора, изнутри удерживающего невидимую дверь закрытой. Он потянул стержень вправо, и раздался еле слышный щелчок – это запор выскочил из скобы. Юлий слегка надавил на дверь, и та тихо приоткрылась на хорошо смазанных петлях. Шагнув в узкую щель, он закрыл за собой деревянную дверь, хитро облицованную с одной стороны камнем, отчего она сливалась со стеной, и в темноте на ощупь вернул засов на место.

Над ним, наверху каменной лестницы, тотчас возникло пятно тусклого света, посреди которого вырос силуэт, поманивший Юлия к себе. Положив одну руку на рукоятку кинжала и готовый в любую минуту пустить оружие в ход, он зашагал вверх по лестнице. Вскоре он понял: фигура на лестничной площадке – Анния. Одетая в легкую тунику, без следа косметики, она с радостью обняла его.

– Я думала, ты не придешь! – едва слышно прошептала она ему на ухо. – Снимай свои клинки и заходи.

С этими словами женщина провела его в комнату, освещенную одной-единственной лампой, и, закрыв за собой дверь, задернула скрывавший ее занавес. Жестом велев Юлию опуститься на ложе, она налила ему чашу вина и села рядом с ним.

– Когда я приобрела этот дом, секретная дверь уже была в нем. «Вепрь» был лупанарием вот уже тридцать лет, с того момента, как был построен, и тот, кто его строил, явно делал это с прицелом на будущее. Во всех комнатах есть тайные ниши, откуда легко подслушивать разговоры между девушками и клиентами. Что охрана и делает, после чего докладывает их содержание Петру…

От неожиданности Юлий вздрогнул.

– Петру?

– Тсс! – Анния прижала к губам палец. – Нет никакой гарантии, что за дверью этой комнаты никто не стоит, прижав к ней ухо. Петр постоянно следит за мной. Как же иначе, ведь я его собственность, а он мой ревнивый хозяин. Узнай он про дверь, что ведет на улицу, он замуровал бы ее в тот же самый день.

– Но ведь Петр – человек прокуратора. Как он может…

Не договорив, Юлий на миг задумался и покачал головой. Теперь, когда ему стала известна правда, все тотчас встало на свои места.