Князь Диодор

Прежде всего князя удивил в устах столь примечательной личности оборот о вечной жизни парского короля. Нет, конечно, в прежние-то времена его употребление считалось не просто уместным при любом упоминании государя, но и обязательным. Вот только обычай этот уже давно стал отмирать, и теперь даже простолюдины его не придерживались, а тут его использовал… явно не последний человек в государстве, и по титулам, и по должности.

— Меня предупредили, что это должно держаться в секрете, — вымолвил князь.

— В каком секрете? — едва не заорал граф-казначей, становясь мигом похожим чем-то неуловимым на маршала Рена. — Уже весь двор знает, а те, кто еще не знает, узнают в ближайшие же часы!

— И маршал был об том предупрежден, — добавил князь, как бы не заметив вспышки графа.

Королевский казначей определенно попробовал взять себя в руки.

— Секреты у нас специфические, принц, и тебе следовало бы это знать. Неужто посол Империи, принц Притун не инструктировал тебя?

— У меня не было сомнения, что уж маршалу я могу довериться.

— Но я ничего не знаю об этом займе, принц. Еще раз — ничего, — граф почти проскандировал последнее слово, будто это что-то да обозначало.

— Об том, будет ли заем, и каковы его размеры, я ничего не знаю, — скромно отозвался князь, даже потупился слегка, хотя это и было неучтивостью. — Мне приказали лишь узнать пути, безопасные пути возможной доставки чего-то, и это надлежит исполнить.

— Непохоже, — буркнул казначей, — что ты чего-то да не знаешь.

— И отчитываться об исполнении того, что надлежит быть исполненым, мне приказано только перед послом князем Притуном и королем Фалемотом Парским, да живет он вечно… — Князь едва ли не усмехнулся. — Именно в таком порядке, граф.

Королевский казначей прищурил один глаз, почти закрыл его, и сразу стал отчего-то на вид, по крайней мере, еще умнее. Он даже прошел к своему столу, едва не крохотной и тем не менее разноуровневой конторке, за которой можно было писать и стоя, и сидя. Такого предмета обстановки князь еще не видел.

— Вот как, — похоже было, что граф-казначей разговаривал сам с собой, и больше не было в нем ни следа возмущения, тем паче, крика. — Это… меняет дело, пожалуй.

А ведь с ним можно договориться, подумал князь, пусть и пользуется граф Тампа какой-то невнятной репутацией при дворе. Вот только бы сесть куда-нибудь. Он даже сделал жест к креслу, что стояло сбоку от конторки.

— Да, да, садись, принц, — сказал Тампа, не поднимая головы. Оказывается, ему это было не нужно, чтобы видеть своих посетителей.

Густибус твердым шагом дошел до кресла и подвинул его, помогая князю усаживаться. Граф поднял голову.

— Говорят, наши олухи со шпагами недооценили вас. — Он смерил князя сложным взглядом, возможно, тоже пришел к каким-то своим выводам. — И крепко недооценили. Сказывают, у вас и потерь не было.

— Один из наших людей серьезно ранен, граф. Но мы все ж говорили о маршале Рене, который, как оказалось, не вполне сдержал условия нашего договора о молчании по поводу…

— Самый вздорный дурак во всем королевстве, — опять взорвался граф, не дослушав князя. — Так что, сам виноват, принц Диодор, следовало бы знать, коли уж прибыл сюда, к нам, с кем и как именно следует говорить. Вот со мной — можно, — завершил он довольно неожиданно.

— Теперь я и сам это вижу, — князь улыбался уже откровенно. — Как бы там ни было, я прибыл по твоему вызову, и разговариваю… Хотя не слишком многое могу сообщить тебе, граф, но все же не следует и этого недооценивать.

— Об аудиенции у короля Фалемота, да живет он вечно, я знаю, — снова чуть замедленно проговорил граф Тампа Сасумонский и поправил парик, сделав свою лысину еще заметнее. Теперь он откровенно изучал обоих спутников князя Диодора, не решаясь говорить слишком прямо.

Хотя, он мог и не говорить ничего о настоящем деле князя, по нему было видно, что он обо всем догадался. Разумеется, провести его не удалось бы хитрецам и получше князя. А впрочем, князь ведь и не слишком секретничал, лишь говорил все так, что графу самому обо всем полагалось догадываться, такой уж он был человек, казначей короля. Для него это было даже просто и естественно, как другому чихать при простуде, вот только эта специфическая простуда его была, похоже, хронической.

— Ты мне вот что скажи, граф, при дворе нет ли кого, кто еще помнит короля принцем, или даже еще раньше, мальчиком? — заговорил князь, решившись брать эти переговоры в свои руки.

Граф Тампа еще раз смерил взглядом всех троих, и решил им помогать. Диодор от облегчения даже сел прямее.

— Мальчики тоже бывают принцами… — отозвался граф Тампа, но при том думал уже, как и что ответить. — Как не быть? Учителя его… короля нашего Фалемота, да живет он вечно, уже нет, умер лет пять назад. — Граф-казначей даже слегка предался воспоминаниям, недоступным Диодору. — Хороший был человек, звали его Насет тет Сан-Ло маркиз Костумский. Но есть нянюшка его, баронеса Темерия Унашитская, вдова барона Жана-Ива тет Ксав Унашита… — Граф продолжал о чем-то своем размышлять. — Он был моим другом, — добавил он неожиданно.