Князь Кий

— Я княжич, а ты… Ты, собственно, простой воин… Княжна не могла согласиться на брак с тобой!

— Так, значит, ты украл ее?

— Я не сказал этого.

Голос Кия прозвучал сурово:

— Скажешь! Или же не сойдешь с этого места! Клянусь Перуном, я убью тебя!

Черный Вепрь выхватил меч.

— Воины, ко мне!

Обе стороны обнажили мечи. Никто уже не сомневался, что в следующую минуту прольется кровь. Над поляной воцарилась жуткая тишина.

Но до схватки не дошло. Вдруг сквозь группу онемевших, напуганных ребят, расталкивая их, прорвался растрепанный запыхавшийся княжич Боривой.

— Кий, где сестра?… Где Цветанка?… Князь Добромир… наш отец… умер…

Парень уткнулся Кию в грудь и громко зарыдал.

Весть была так неожиданна, что всех ошеломила. Кий опустил меч в ножны, погладил растрепанную голову отрока.

— Когда это случилось?

— Только что… Я сразу бросился сюда… чтобы сказать сестре… Где она?

— Ее нет…

— Как нет?

— Она исчезла…

— Кий, что ты говоришь!.. Не могла она так просто исчезнуть!

— Есть подозрение, что ее похитил Черный Вепрь.

— Похитил Черный Вепрь? — у Боривоя сразу просохли слезы. — И она согласилась?

— Он взял ее силой. Похитил, как тать!..

— А ты?… Я же знаю — она любила тебя!

— Я вызволю ее!

— А как же… Завтра же похороны…

— Цветанки не будет… Но похороним твоего отца достойно! — заверил парня Кий и, повернувшись к притихшим ребятам, твердо сказал: — Погасить огонь!.. Расходитесь по домам!.. А завтра, как солнце поднимется до полудня, приходите на остров — похороним князя Добромира!..

— Что же делать с Черным Вепрем, Кий? — спросил Щек. — Убежит!..

— Не убежит! Проведите его на остров и стерегите от злых людей — он наш гость и завтра вместе с нами будет хоронить князя уличей.

— Ты заплатишь за это, Кий! — воскликнул княжич. — Я никогда не прощу тебе такого унижения!

— Я знаю, — ответил сурово Кий. — Но и я тебе не прощу похищения моей жены! Запомни это себе!

Княгиня Искра

Выдолбленная из дуплистой липовой колоды корста стояла на санях, запряженных парой волов.

В корсти — князь Добромир, снаряженный в дальнюю дорогу. На нем — белая рубашка с вышивкой, широкий княжеский пояс, украшенный золотыми бляшками, такие же белые, как и рубаха, штаны, заправленные в мягкие юфтевые сапоги[30].

Лицо у князя восковое, измученное. Полураскрытые глаза уставились в безоблачное синее небо, а большие желтые руки мирно сложены на груди — словно отдыхают.

У корсты — княгиня Искра и ее сын Боривой. Потеря мужа и дочери за одну ночь покрыла княгинины косы серебристым инеем, а глаза — тоской. Однако она не плачет, только губы крепко сжаты и бледный лоб покрылся мелким холодным потом.

Сразу за ней — старейшина Тур, его сыновья и родовичи. Напротив — Черный Вепрь с воинами. Он строгий, но иногда, когда взглядом встречается с Кием, в его черных глазах загораются насмешливые искорки. Этому есть своя причина. Рано утром, узнав о стычке между княжичем и Кием, старейшина накричал на сына и разогнал стражу, которая охраняла княжича.

— Ты спятил, Кий, тебе боги затмили разум! Угрожать сыну моего давнего друга! Княжичу! Как я посмотрю в глаза Божедара? А? — кричал старик взволнованно. — В ночь на Купала каждый может выбрать себе жену, которую хочет! Сам виноват, что не уберег княжны! Зачем отпускал от себя?… Теперь освобождай ее, как хочешь, а Черного Вепря не трогай! Слышишь?

И это при Черном Вепре и его воинах!

Кию не оставалось ничего другого, как, потупившись, ответить:

— Слышу, отче…

У волов, держась рукой за хомут, стоит волхв Ракша — высокий, мрачный. Легкий теплый ветерок играет длинными седыми волосами. Все ждут его знака — провожать князя к скале Свитовида, где отроки уже приготовили последнюю постель для покойника — большую кучу сухих смолистых дров.

И волхв не спешит — смотрит на солнце и ждет, когда оно свернет с юга.

Все молчат. Не подобает тревожить покой мертвого отчаянными криками, плачем или разговорами. Пусть покойник напоследок вдоволь насмотрится на глубокое синее небо, наслушается шума бурлящей воды в реке и шуршания зеленых ветвей деревьев, пусть безмолвно поговорит с милыми людьми — женой и сыном, склонившихся около него в печали.

Все смотрят на солнце. Не пора?

Смотрит и Ракша.

И именно тогда, когда он хотел было гейкнуть на волов, к южному берегу Роси, из-за крутого холма, выехало четыре всадника. Они быстро спустились вниз и перемахнули через мост.

Тур прищурил на солнце глаза — кто бы это мог быть?

— Наши, — сказал Кий. — Стража возвращается с поля… И, кажется, не с пустыми руками — ведут какого гунна…

Люди заволновались. Хлынули от Князевой корсты навстречу приезжим. Покойнику уже все равно, а живые о живом думают!..