Князь Кий

- Нет, они схватили княжну и прячут её для тебя в потайном месте!

- Это лжа!

- А если не лжа, если правда, ты станешь со мной на поединок?

Чёрный Вепрь заколебался. Какая-то неясная тень промелькнула в его черных блестящих глазах.

- Ты угрожаешь мне? Как смеешь?

- Смею!

- Я княжич, а ты… Ты, ведь, простой воин… Княжна не могла согласиться стать женой простолюдина!

- Говоришь так, что ясно - ты выкрал её!

- Я такого не сказал.

Голос Кия звучал сурово:

- Скажешь! Или не сойдёшь с этого места! Клянусь Перуном, я убью тебя!

Чёрный Вепрь выхватил меч.

- Воины, ко мне!

Обе стороны обнажили мечи. Никто уже не сомневался, что вот-вот прольётся кровь. Над поляной замерла зловещая тишина.

Но до боя дело не дошло. Сквозь гурьбу онемевших, испуганных парней и девчат, расталкивая их, прорвался, еле сдерживающий рыдания, княжич Боривой.

- Кий, где сестра?… Где Цветанка?… Князь… Добромир… наш отец умер…

Боривой уткнулся Кию в грудь и заплакал.

Весть была так неожиданна, что всех ошеломила. Кий опустил меч в ножны, погладил взъерошенную голову отрока.

- Когда это случилось?

- Только что… Я сразу кинулся сюда… чтобы сказать сестре… Где она?

- Её нет здесь…

- Как это нет?!

- Она пропала…

- Кий, что ты говоришь!… Не могла же она так просто пропасть!

- Я подозреваю, что её выкрал Чёрный Вепрь.

- Чёрный Вепрь выкрал? - Боривой сжался, стараясь успокоиться. - И она согласилась?

- Он взял её насильно. Выкрал, как тать!…

- А ты?… Я-то знаю - она полюбила тебя…

- Я вызволю её!

- А как же… Завтра похороны…

- Цветанки завтра не будет… Но похороним твоего отца, как высокочтимого и родного! - заверил княжича Кий, повернулся к притихшей молодёжи и твёрдо сказал: - Огонь загасить! Расходитесь восвояси. А завтра, как солнце поднимется до полудня, собраться всем на острове - похороним, как полагается, князя Добромира.

- А что же делать с Черным Вепрем, Кий? - спросил Щек. - Сбежит, ведь!…

- Никуда не сбежит! Проводите его на остров и стерегите от злых людей - он наш гость и завтра вместе с нами похоронит князя уличей.

- Ты поплатишься за это, Кий! - воскликнул княжич. - Я тебе никогда не прощу такого унижения!

- Я это ведаю, - ответил жёстко Кий. - Но и тебе не будет прощения за то, что похитил мою жену! Заруби это в памяти!

КНЯГИНЯ ИСКРА.

Выдолбленная из плотного липового ствола корста[30] стояла в санях, запряжённых парой волов.

В корсте - князь Добромир, обряженный в далёкую дорогу. На нём - белая рубаха с вышивкой, широкий княжеский пояс, украшенный золотыми пластинками, такие же белые, как и рубаха, штаны, заправленные в юфтевые сапоги.

Лицо князя восковое, измученное. Большие исхудалые, жёлтые руки сложены на груди - будто отдыхают.

Рядом с корстой - княгиня Искра и её сын Боривой. Потеря мужа и дочери, в одну ночь, покрыла косы княгини серебристым инеем, а глаза заполнила смертельной тоской. Однако она не плачет; только плотно сжаты губы да бледный лоб покрыт мелкими каплями пота.

Сразу за нею - старейшина Тур, его сыны и родичи. Напротив - Чёрный Вепрь со своими воинами. Он мрачен и суров, но порою, когда взглядом встречается с Кием, в его глазах вспыхивают насмешливые огоньки. Этому есть своя причина. Ранним утром, прознав о стычке меж княжичем и Кием, старейшина отругал сына и повелел немедля снять стражу, что «охраняла» Чёрного Вепря и его людей.

- Ты ума лишился, Кий! Не иначе, боги затмили твой разум! Это же надо - с мечом и угрозами на сына моего давнего друга! Княжича! Как я посмотрю в глаза Божедару? А-а? - шумел взволнованно старик. - В ночь на Купайла каждый вправе взять себе жену, какую захочет! Сам винен, что не уберёг княжну! Зачем отпустил от себя?… Теперь вызволяй, как хочешь, а Чёрного Вепря пальцем не тронь! Слышишь?

И всё это при Чёрном Вепре и при его воинах.

Кию ничего не оставалось, как понуро отмолвить:

- Слышу, отче…

Возле волов, держась рукой за ярмо, стоит волхв Ракша - высокий, сумрачный. Лёгкий тёплый ветерок играет его седыми волосами. Все ожидают знака волхва начать проводы князя к скале Световида, где отроки уже приготовили последнее ложе для усопшего - огромный погребальный костёр из сухих смолистых дров.

Но Ракша не спешит - смотрит на солнце и ждёт, когда оно минует полдень.

Все молчат. Не пристало тревожить покой почившего криками отчаяния, плачем или говором. Пусть покойный вдосталь налюбуется напоследок всем, что его окружает, наслушается шума бурлящей воды в речке да шелеста зелёной листвы деревьев, пусть безмолвно побеседует с любимейшими людьми - женою и сыном, что склонились в скорби над ним.

Все смотрят на солнце. Не пора ли?

Смотрит и Ракша.

Но когда он готов было гикнуть на волов, к южному берегу Роси из-за крутого холма выехали четыре всадника. Они быстро спустились вниз и перемахнули через мост.

Тур прищурил глаза: кто бы это мог быть?

- Наши, - уверенно молвил Кий. - Сторожа возвращается из степи… И, мнится, не с пустыми руками - везут какого-то гунна…

Люди заволновались. Отхлынули от княжеской корсты навстречу тем, что прибыли. Покойнику уже всё равно, а у живых свои заботы!