Князь Никто

Но эта одежда была хотя бы чистой.

Остаток дня я потратил на прогулку до Сенного рынка за едой, накупил с голодных глаз здоровенную торбу всего — каких–то пирожков, несколько колец толстой ароматно пахнущей колбасы, головку сыра, краюху серого хлеба и десяток сдобных булочек… И уже сгибаясь под тяжестью этого всего, не смог пройти мимо прилавка с яблоками в карамели, потратил пятак, заполучил политое жженым сахаром лакомство и сгрыз его, усевшись прямо на тротуар.

Вернувшись домой, я некоторое время блаженствовал, набивая желудок и не заботясь о правилах приличия. Я откусывал попеременно то пирожок, то колбасу, запивая все это роскошество шипучим квасом. Меня снова накрыло волной радости от обладания юным телом — я мог позволить себе есть что угодно и сколько угодно. И даже если я сейчас обожрусь до состояния «не могу пошевелиться», то никакими страшными последствиями со стороны желудка, печени и прочих внутренностей мне это не грозит.

Сморило меня, когда я доел шестой пирожок и практически догрыз кольцо колбасы.

Я так сидя и заснул, зажав в руке оставшийся хвостик.

И проснулся, когда чуть не свалился со стула.

Несколько секунд я пытался вспомнить свой сон. Снилось мне, как я был уверен в момент пробуждения, что–то очень важное. Но другая мысль оказалась важнее.

Сумерки.

Это значит, что до полуночи уже совсем близко. Если я вообще все не проспал.

Я сунул в рот недоеденную колбасу и бросился к двери. Отодвинул засов. Огляделся, подыскивая место, где я мог бы спрятаться, но так, чтобы увидеть, что за темные дела затеял в конторе Пугала хитрожопый чиновник с котельной. Или хотя бы услышать.

На повороте лязгнули колеса груженой повозки.

Думать было уже некогда.

Я нырнул в сундук рядом с дверью и закрыл крышку.

Дверь скрипнула, раздались чьи–то осторожные шаги. Заскрипели петли большого засова. Человек двигался уверенно, будто делал это уже не в первый раз. Заскрипели петли ворот — повозку собрались загнать внутрь.

Хм. Интересно…

Сопровождали повозку три человека. Может и больше, но тогда остальные, кто бы они ни были, никак себя не проявили. Да и эти трое почти не разговаривали. Я слышал, что как они ходят туда–сюда, иногда раздается скрип повозки, как будто на нее наступают или наваливаются. И еще — стук дерева о дерево. Будто кто–то ставит на деревянные нары деревянные же ящики.

Повозка выкатилась, ворота скрипнули, лязгнул засов. Потом снова раздались осторожные, но уверенные шаги. Дверь закрылась.

Пару минут я не шевелился. Мало ли, вдруг кто–то остался внутри вместе с тем, что сгрузили с повозок. Но было тихо. Если бы хоть кто–то остался, то вряд ли он затаился бы настолько, что вообще не двигался.

Это явно была какая–то контрабанда или нелегальная торговля. И труповозную контору Пугала с участием мелкого паршивца, в тело которого меня подселил Повелитель Червей, использовали как перевалочный склад.

Мне стало любопытно. Я приподнял крышку сундука. Совсем чуть–чуть, чтобы осмотреться. Никого не было. Несмотря на густой полуночный сумрак, было видно, что на нары составили несколько длинных и узких ящиков. Для гробов маловаты. Интересно, что там? Оружие?

Я выскользнул из своего укрытия, подошел к окну и прислушался. Где–то за поворотом подвыпившая компания горланила песню, разобрать слова которой можно было только влив в себя такого же пойла. Откуда–то сверху раздавался жеманный смех. Азартные хэканья и звуки ударов — кого–то били. Ни звука колес, ни звука приближающихся шагов пока что слышно не было.

Значит у меня есть время немного осмотреться, чтобы понять, что это за темное дело я тут покрываю.

Глава 10. Кое–что о благих намерениях

Всего ящиков было семь. Сколочены добротно, так просто внутрь не заглянешь, это надо взламывать. Я попытался приподнять один. Тяжелый. Длиной один ящик был примерно метр, высотой и шириной — по полметра. Никакой маркировки на первый взгляд видно не было.

Ну да, конечно. Если какой–то товар передают из рук в руки, используя для этого труповозную контору в тайне от хозяина этой самой конторы, то конечно же, первое дело — намалевать на ящиках крупными буквами «оружие». Или «дурнина». Хотя нет, для дурнины слишком тяжелые ящики. Тут что–то металлическое. Или каменное.

Может сотворить»светляка» и попробовать сквозь щель рассмотреть?

Шаги я услышал практически у самой двери. Пропустил звук, потому что ожидал повозку. Не на горбу же своем будут отсюда эти ящики забирать.

Дверь заскрипела, и я понял, что прятаться в сундук уже поздно. Я пулей метнулся к лошадиному стойлу и проскользнул туда. Обнял трепыхнувшееся животное за шею. Погладил нос. Прошептал в ухо что–то успокаивающее.

— Вот сюда, Ваша Светлость, — этот голос звучал очень знакомо, я его совсем недавно слышал. Но это не Волынин… И не толстяк, который думает, что заманил меня в деловые партнеры.

— Это же контора Гупало? — спросил незнакомый голос. Хорошо поставленный, звучит немного брезгливо. Светлость — значит кто–то из князей.