Князь Путивльский

Дальше Днепр повернул на запад, а потом опять на юг. Перед последним порогом сильное течение понесло ладью к левому, скалистому берегу. Вода бурлила, гудела, словно река досадовала, что пропускает нас безнаказанно. Я пару раз сплавлялся на плотах по горным рекам. Сейчас впечатление было примерно такое же. Лоцман еле справился с помощью румпельного руля. Представляю, что бы случилось, если бы рулил веслом. Дальше берега стали сближаться и подрастать. Вскоре мы оказались в ущелье шириной метров двести и высотой метров шестьдесят. Берега были отвесные, отчего казались выше. Сплошной гранит, вылизанный, на котором ни травинки, ни даже мха. Сколько веков потребовалось, чтобы проточить это русло в нем?! Что-то подобное я видел на Беломоро-Балтийском канале. Там один шлюз и подход к нему вырубили в скале. Бурили шурфы, закладывали в них взрывчатку, взрывали, а потом выгребали обломки. Во многих местах скалы словно бы щерились острыми горизонтальными выступами. Если судно напорется на них бортом, его вскроет, как консервную банку. Поэтому в опасных местах стояли прямоугольные бетонные быки-отбойники. На одном из них было гнездо чайки, которая, казалось, не замечала громадные теплоходы, снующие туда-сюда в нескольких метрах от нее. Кстати, такое пофигистское поведение «оцивилизовавшейся» дикой природы не в диковинку. В Кильском канале дикие гуси и лебеди не только не боятся суда, но и с неохотой уступают им дорогу.

— Волчье горло, — сообщил лоцман и, перекрестившись, добавил: — Пронесло, слава тебе, господи!

Берега начали снижаться и расходиться. Вскоре уже ничего не напоминало о порогах. Обычная равнинная река, широкая и спокойная. Разве что разлилась, как и положено в половодье. На острове Хортица мы высадили лоцмана. Там стояли десятка три ладьей, плывущих из Царьграда в города Киевской Руси, а некоторые и дальше, к варягам.

— Вверх тяжелее плыть, чем вниз? — поинтересовался я у лоцмана на прощанье.

— Один черт! — прогундосил он. — Вверх легче рулить, зато грести труднее.

Дальше мы поплыли без остановок, днем и ночью. Было полнолуние, ночью светло, как днем. Запах моря я почуял за несколько километров. Или мне так показалось, потому что соскучился по нему.

15

Вторую неделю мы крейсируем вдоль западного побережья Черного моря. Дует юго-восточный ветер силой балла три. Сейчас ладья идет под парусами курсом бейдевинд левого галса, то есть на юго-юго-запад. Заодно дружинники налегают на весла. Я никуда не спешу, но людей надо занять, иначе начнут дурить. Многие впервые в открытом море, и на некоторых оно действует также угнетающе, как лес на степняков. Берег недалеко, всего в нескольких милях, но видно его только с мачты. В «вороньем гнезде» сидит впередсмотрящий, приложив ладонь козырьком ко лбу, вглядывается в горизонт. Наблюдателей меняю каждый час, чтобы внимание не успело притупиться. Название «воронье гнездо» дружинникам понравилось. Когда приходит чей-то черед лезть на мачту, ему говорят со смехом: «Ворона, лети в гнездо!». В первые дни все постоянно поглядывали не «воронье гнездо», ожидая, что оттуда вот-вот прокаркают приятную новость. Теперь перестали. Я рассказал экипажу, куда и зачем мы плывем. Вначале всем было интересно. Они ждали, что купеческие суда табунами носятся туда-сюда по морю, как это будет в двадцать первом веке, а мы будем выбирать самое богатое. На сегодняшний день заметили только несколько рыболовецких суденышек и одну двухмачтовую галеру. Торговая это галера или военная, я проверять с неопытным экипажем не решился.

— Вижу! — доносится радостный вопль из «вороньего гнезда».

— Что видишь? — спрашиваю я.

— Паруса, много! — возбужденно кричит наблюдатель.

— Слазь, дай, я посмотрю, — приказываю ему.

Милях в пяти от берега шел караван нефов, девять штук. Скорее всего, идут к Сулинскому гирлу Дуная, как оно будет называться в будущем. Наверное, ждали попутный ветер или когда закончится половодье на Дунае, упадет скорость течения, и легче будет подниматься по реке. Поэтому раньше и не было торговых судов в этом районе. Запомним на будущее.

— К бою! — отдал я приказ.

Вот тут мой погрустневший за последние дни экипаж и засуетился радостно, как девка перед свадьбой. Позабыв на время о гребле, одни облачались в кольчуги и доставали алебарды, другие надевали тетивы на арбалеты, третьи готовили лестницы. Я тоже упаковался в кольчугу, бригандину, наручи и шлем и приготовил арбалет, щит, саблю и кинжал. Сначала постреляем, а потом сойдемся в рукопашной. Раньше я отбивал с высокобортного судна атаки пиратов с галер. Теперь побуду в их шкуре.