Князь Путивльский

Про бояр он умолчал, но, уверен, мой совет пришелся ему по душе. Через пару часов на пиру первым тостом Мстислав Святославич произнес:

— За наш военный союз! И чтоб погибли все, кто что-то замышляет против нас!

Слова эти были явно предназначены князю Курскому и его единомышленникам. Наверняка в свите князя Черниговского есть, если не сторонники, то сочувствующие Олегу Святославичу. Обязательно предупредят его.

Когда Великий князь Черниговский Мстислав Святославич уплывал домой, я отдарил ему пряностями и тремя жеребцами, арабским, гуннским и аланским. По стоимости это было соразмерно, если не больше, тому, что подарил он. Поэтому я не удивился, когда через месяц к пристани Путивля ошвартовалась новая ладья, нагруженная бочками с медовухой. И ладья, и мед были ответным даром Мстислава Святославича. И еще мне передали, что нескольким черниговским боярам, ковавшим крамолу на князя, отрубили головы. Олег Святославич, князь Курский, даже не дернулся помочь им. В политике многое решают слухи и догадки, а не истинное положение дел.

24

До следующей весны я занимался подготовкой личного состава. Гонял их в лучших традициях советской армии. Упражнения с оружием чередовал со строевыми занятиями и полевыми учениями. С конницей отрабатывал нападение строем клин и фронт, работу с длинным и тяжелым копьем и более коротким и легким, стрельбу из лука на скаку. С арбалетчиками и пикинерами — отражение конницы и пехоты и нападение из засады. Со всеми вместе — работу с алебардой, копьем и мечом во время штурма крепостей и захвата судов. Отдельно учил навыкам спезназа: маскировке, снятию часовых, уничтожению спящих.

Заодно и сам учился стрелять из лука. Мне выделили старый, тугой лук, изготовленный из кусков вяза, роговых пластин и сухожилий. Был он двояко вогнутый, длиной немного меньше метра, с темным пятном в том месте, где держишь левой рукой. От лука исходил вполне мирный запах старого сухого дерева. При натяжении он немного скрипел по-стариковски, словно жаловался, что не дают спокойно умереть. В придачу к луку мне дали костяную накладку на пальцы и чехол на левую руку. Вроде бы тетива не сильно била по левой руке, но после нескольких десятков выстрелов предплечье начинало болеть, даже чехол не спасал. Месяца два я думал, что так и не научусь метко стрелять из лука. Потом начало понемногу получаться. К весне я уверенно попадал в цель размером с человека метров с пятидесяти, а на скаку, если перемещался не быстро, — метров с двадцати-тридцати. До конных дружинников мне, конечно, было далеко. Они вертелись в седле, как уж на раскаленной сковородке, и с поразительной меткостью метали стрелы одна за другой во все стороны.

В конце зимы Алика родила сына. Сильно порвалась, но поправилась быстро. Все женщины уверяли, что похож на папу. Они всегда так говорят, только не уточняют, кто именно отец ребенка. Назвали мальчишку Иоанном или попросту Иваном. Крестными были воевода Увар и ключник Онуфрий. Крестили через неделю после рождения. Детская смертность в эту эпоху высокая, поэтому крестины на долго не откладывают. Сделал это поп Калистрат в княжеском тереме. В молельне — есть у меня и такая комната, завешанная в два ряда иконами, — установили серебряную миску с теплой водой, в которой и совершили обряд. Говорят, Иван заревел только в самом конце, что, по мнению воеводы, предвещало сильный характер. Льстить тонко Увар Нездинич так и не научился.

За зиму на вторую ладью поставили румпельный руль, сделали гик и сшили косые паруса. Сразу после ледохода обе законопатили, просмолили, спустили на воду и нагрузили водой и припасами. Поскольку ладей было две, на каждую я посадил по сорок человек. Если нападать на неф с двух сторон, такого количества хватит, а экипажу будет не очень тесно. Капитаном на старую назначил Мончука. В судовождении он, конечно, не шибко разбирается, но главной его задачей будет не отставать от флагмана.

После Пасхи отправились в поход. На Сейме половодье уже заканчивалось, на Десне перевалило за середину, а на Днепре только подбиралось к ней. Вода была мутной и полной всякого мусора¸ включая раздувшиеся трупы животных и людей. Поднялась она высоко, поэтому мы без особых проблем прошли пороги. На этот раз лоцмана я взял только на вторую ладью, пропустив ее вперед. Нам оставалось повторять ее маневры. Такую лоцманскую проводку в будущем будут называть «способом лидирования».