Князь Путивльский

Пройдя Днепровский лиман, я сделал остановку на острове Березань. Он длиной немного меньше километра и примерно такой же ширины на севере, а к югу сужается метров до двухсот. Сейчас на нем еще много деревьев, в том числе и берез, в честь которых, как понимаю, остров и будет назван. В северной части находится деревушка из пяти домов, в которой жили рыбаки. Называли они себя ромеями, выглядели, как славяне, а говорили на смеси греческого, русского и половецкого. Неподалеку от деревушки на холме было что-то типа постамента их камней. По словам Мончука, раньше здесь было языческое капище. На паре камней нанесены рунические надписи. Я видел похожие камни в музее в Осло. Славяне и норманны приносили здесь жертвы своим идолам перед выходом в открытое море и по возвращению из него.

Мы жертв не приносили. Только отоспались, поели горячей пищи, в том числе ухи из свежей рыбы. Ее варят с пшеном. Запах костра придает ухе неповторимый вкус. Я не любитель вареной рыбы, но от приготовленной на костре не смог отказаться.

Словно обидевшись, что мы не принесли жертву, Черное море встретило нас штормом. Едва мы прошли мыс Большой Фонтан, который в тринадцатом веке такого громкого названия не имел, как ветер начал раздуваться. Был он западным, то есть, почти встречным. Я решил не тратить время и силы, преодолевая его, и повернул на юг. Когда земля скрылась из вида, ветер разогнался баллов до девяти, если не больше, засвистел в такелаже. Волна начала подрастать. Я повернул еще левее и повел свою эскадру к Тендровской косе. С попутным ветром мы полетели к ней со скоростью узлов семь. Вскоре были в Тендровской затоке. Там дул ветер, но волн не было. Всего несколько десятков метров песчаной суши отделяло штормовое море от спокойного. Мы поставили сети, а потом вытянули ладьи носами на песчаный берег. Будем и дальше есть уху.

Я прошелся по косе, пытаясь найти место, где ловил и солил рыбу в первый раз. Не нашел. Вроде бы что-то похожее попадалось, но полной уверенности не было. Место своей фактории точно бы определил, только идти туда не было желания. Наверное, там теперь половецкое стойбище. Добычи большой у них не возьмешь, а воевать понапрасну не имело смысла. Лавры истребителя половцев меня не прельщали.

На третий день ветер поменялся на юго-западный и поутих, следом пригладились волны. На Босфор пришлось бы идти против ветра, на веслах, а это долго и нудно. Пойдем на юго-восток, на Крым, а потом вдоль него на восток и северо-восток, посмотрим, что делается на Тамани в тринадцатом веке. Вроде бы вся территория до Кавказских гор сейчас под половцами, но в приморских городах наверняка живут представители других народов. В эти порты должны заходить суда купеческие. Глядишь, и нам какое-нибудь попадется.

Мимо Согдеи проходили днем. Близко не приближались, но смогли рассмотреть, что город живет, словно не было осады. У причала стояли суда, по дорогам двигались люди и повозки. Меня поражает живучесть людей в эту и более ранние эпохи. Вроде бы захватчики перебили и увели в рабство всех жителей, а через несколько месяцев в городе почти столько же народа, сколько было до осады. Наверное, большую часть составляют пришлые, которые узнали, что где-то освободилось жилье, можно занять на халяву. Хорошие дома долго пустовать не будут.

На траверзе Керченского пролива легли в дрейф. Ветер поменялся на северо-восточный. Он медленно относил нас от берега. Когда земля превращалась в тонкую серую полоску на горизонте, мы подгребали, возвращаясь к ней. Болтались так двое суток, пока Савка, мой денщик, сидевший в «вороньем гнезде» из-за отсутствия других работ, не заорал радостно:

— Вижу ладью!

Оказалось, что увидел неф, но назвал привычным словом. Под тремя латинскими парусами, сшитыми из полос красного и синего холста, неф длинной метров сорок, шириной метров двенадцать и водоизмещением тонн двести, если не больше, вышел из пролива и направился на юго-юго-восток. Я впервые видел трехмачтовый неф. Все три мачты были немного наклонены вперед. Шел он, правда, не намного быстрее двухмачтовых. Впрочем, и был побольше их. Нас они или не заметили, или не сочли опасными, или решили, что мы идем в Керченский пролив. Я специально дал команду грести в сторону пролива, чтобы отрезать нефу путь к отступлению. Мы прошли у него по корме на удалении мили три, а потом начали преследовать. Моя ладья должна была атаковать с левого борта, а вторая — с правого.