Князь Путивльский

На нефе поняли, кто мы такие, и засуетились. На ахтеркастле и главной палубе появились арбалетчики. Было их десятка два. Луки у арбалетов деревянные. Тетивы натягивали руками. Стрелы летели метров на сто-сто пятьдесят, но опасны были на дистанции метров семьдесят и даже меньше. Поэтому мы сперва не приближались к ним, держались на дистанции метров сто пятьдесят. С такой дистанции мои арбалетчики могли пробить кольчугу. На вражеских арбалетчиках кольчуг не было. Вся их защита состояла из стеганых курток и шапок, поэтому шибко не подставлялись, стреляли из-за фальшборта и щитов. И несли потери. Мои завалили двоих вражеских арбалетчиков, которые стали стрелять еще осторожнее, и одного матроса. Неф изменил курс влево, чтоб сократить дистанцию с моей ладьей. Наверное, по просьбе арбалетчиков. Его скорость сразу упала. До берега им придется добираться часа два. За это время мы перебьем весь экипаж. Я тоже взял левее, не спеша приближаться к нефу вплотную. Капитан нефа понял, что маневр ничего не дает, и повернул вправо. Видимо, надеялся, что мы побоимся уходить далеко от берега.

Гонка продолжалась часа три. За это время берег исчез из вида, даже из «вороньего гнезда» не просматривался. Экипаж нефа сократился благодаря моим арбалетчикам человек на семь или больше. Какое-то количество убили арбалетчики Мончука. По крайней мере, стреляли теперь по моей ладье всего двое с ахтеркастля и один с главной палубы. Я решил, что пора идти на абордаж. Трубач дал сигнал второй ладье, и мы пошли на сближение с нефом. Как только дистанция до него сократилась метров до ста, по нам стали стрелять еще два арбалетчика. Били не очень метко, но одного дружинника зацепили. Он стоял у фальшборта, держал лестницу. Все мои предупреждения не высовываться понапрасну у него, видать, выдуло из головы. Вот и получил болт в руку, как раз ниже короткого рукава кольчуги. Ранивший его арбалетчик оказался не умнее. Ему захотелось посмотреть, убил или нет? И сам поимел болт в голову.

Зацепившись «кошками», мы поджались в борту нефа. Ладья стукнулась об него и загудела звонко, потому что пустая и сидит не глубоко. А вот неф отозвался глухо. Значит, трюм полнехонек, хотя сидит неф не очень глубоко. Через несколько минут вторая ладья стукнулась о противоположный борт нефа. Я дал время Мончуку подготовиться к абордажу, а потом скомандовал трубачу:

— Играй абордаж!

Это слово мои дружинники уже знали. Оно им понравилось. Сказали, что созвучно тому, что делается.

Я поднимался первым по средней из трех лестниц, приставленных к немного загнутому внутрь борту нефа. Доски недавно просмолены. Смола еще не усохла, источает легкий аромат. Выглянув над фальшбортом, сразу спрятался. Чисто инстинктивно. Не видел я арбалетчика. Зато услышал болт, который чиркнул по округлой верхушке моего шлема. Второй болт попал в лицо дружиннику, поднимавшемуся справа от меня. Я выпрямился и рывком перекинул тело через фальшборт. Никто не выстрелил. Справа возле кормовой настройки четверо арбалетчиков натягивали тетивы. Меня отделяли от ближнего метров восемь. Я, перепрыгивая через трупы, валяющиеся на палубе, успел преодолеть эту дистанцию быстрее, чем он приготовился к стрельбе. Арбалетчик как раз клал болт в ложбинку ложа. Делать ложе скошенным в конце вниз они еще не додумались, поэтому теряли часть энергии на трение. Арбалетчик был молодым мужчиной с вытянутым лицом, поросшим черной курчавой бородкой. В его темно-карих глазах было больше удивления, чем испуга. Наверное, не мог понять, почему я жив и почему так быстро оказался рядом с ним. Он инстинктивно попробовал закрыться правой рукой, в которой держал арбалет. Я рассек ему саблей и руку около локтя, и шею наискось. Вторым ударом зарубил другого арбалетчика. Третьего проткнул наконечником алебарды мой дружинник, а четвертого располовинил саблей Мончук. Остальные дружинники расправились с теми членами экипажа, которые оборонялись на баке. В итоге палуба оказалась завалена двумя с половиной десятками трупов. Алая кровь растекалась по светлым, недавно надраенным доскам. Очень агрессивная жидкость. На своем судне я сразу бы заставил матросов смыть ее, пока не въелась в доски. Иначе придется долго и нудно соскабливать ее.