Князь (СИ)

- Ты знаешь моего отца и знаешь меня, тфокотль, - сказал Тлизанд. - Ты знаешь, что ни он, ни я не приняли бы Ислам из страха перед ногайцами. В свое время мой отец успешно сражался с ними. Мы покорились Богу, потому что верны Ему за то, что Он создал нас и этот мир для нас, и не хотим поклоняться помимо Него кому-то еще. Бог послал тебе милость, тфокотль, примирив твоего князя с крымским ханом. Тот, кто маленьким детям снится в страшных снах, стал нашим союзником, а соседи-адыги не оставят привычку умножить свой скот за счет вашего. От набегов соседей я с помощью Бога защищу тфокотлей, но хватит ли моей дружины, если сюда вздумают прийти калмыки? У них тоже огромное войско, и они до сих пор не пришли на Пшиш только потому что не желают одновременно биться и с адыгами, и с крымцами. Лучше благодари Бога, тфокотль, и не указывай своему князю, как ему управлять.

Из слов Тлизанда Пцашхо понял, что дальше спорить с князем бесполезно. Поблагодарив князя и попрощавшись, тфокотли ушли. А Тлизанд почувствовал противную мелкую дрожь, охватившую тело. Вместе с тем он чувствовал глубокое удовлетворение от того, что смог, наперекор адыгскому закону, рассудить тфокотлей по закону Аллаха. А затем Тлизанд велел челяди оседлать ему коня и положить в котомку заднюю ногу добытой вчера на охоте косули. Выехав за ворота имения, он повернул коня налево и поехал туда, где жил Абдулькарим-мулла.

Когда Тлизанд доехал до широкого поля, где выращивали просо эгу - княжеские люди, которые не работали только на князя, а отдавали зиусхану часть урожая с выделенной им земли и часть скота, выращенного на выделенных им пастбищах, то увидел за чернотой выжженной стерни несколько двигавшихся по полю воловьих упряжек, тащивших плуги. Рядом виднелись фигурки пахарей. Значит, эгу тоже начали пахать. Князь свернул вдоль поля направо и, миновав маленькую тополиную рощу, выехал к плетеной ограде дома Абдулькарима-муллы. Из-за ограды желтели соломенные крыши дома и дворовых построек, высовывались темные ветки плодовых деревьев, на которых уже начали набухать почки. Тлизанд объехал одиночное подворье Абдулькарима-муллы и остановил коня перед воротами, возле которых на жердях ограды сушились два кувшина. За воротами появилось мелькание, послышались торопливые шаги, и ворота стали отворяться. Отворял их Абдулькарим-мулла - средних лет мужчина с большой черной бородой, одетый, как всегда, несмотря на вполне щедрые дары от князя, в поношенный серый кафтан и низкую шапку.

- Ассалам алейкум, Абдулькарим-мулла! - поздоровался князь, спрыгивая с коня. Вообще-то, всем надлежало первыми здороваться с князем, но Тлизанд оказывал уважение исламским знаниям Абдулькарима-муллы.

- Ваалейкум салам, мой зиусхан! - радостно ответил Абдулькарим-мулла. - Добро пожаловать!

Тлизанд завел в ворота коня, затем обнял Абдулькарима-муллу и отдал ему котомку с задней ногой косули.

- Это я вчера добыл на охоте, - сказал он. - Возьми бисмиЛлах!

- Благодарю, мой зиусхан! - ответил Абдулькарим-мулла, принимая подарок от князя. - Я скажу жене сейчас же приготовить это!

- Не надо, Абдулькарим, - сказал Тлизанд. - Я не голоден, да и тебе ли меня кормить? Я хочу просто выпить с тобой по стакану айрана.

- Твоя воля, мой зиусхан! - сказал Абдулькарим-мулла, принимая из рук князя поводья коня, которого надо было привязать к коновязи.

А через несколько минут они вдвоем сидели за пределами двора на толстом дубовом бревне, застелив его овечьей кошмой, возле невысокого глинистого обрыва и неторопливо пили айран из металлических крымских стаканов, разрисованных крымскими цветными узорами. Внизу под обрывом с шумом протекал в каменистых берегах Пшиш, и мутные волны, точно пытаясь догнать друг дружку, плескали в береговую гальку и корни склонявшихся над водой желто-зеленых гибких ив. За рекой серебрились стволы и толстые ветви еще лишенных листвы тополиных рощ, а под ними расстилался серо-бурый ковер из опавших прошлогодних листьев в зеленых россыпях лесных трав. От реки веяло влажной свежестью. Несколько мелких птичек то и дело начинали с щебетанием порхать над речной поймой в теплых лучах ранневесеннего солнца.

- Я сегодня утром рассудил тфокотлей по закону Аллаха, - сказал Тлизанд, когда стакан с айраном уже наполовину опустел.

- АльхамдулиЛлах! - сказал Абдулькарим-мулла, приложился к стакану с айраном и отер рукой черные усы. - Да воздаст тебе Господь добром за это!

- Но мне пришлось нарушить адыгский закон, - сказал Тлизанд. - Я запретил человеку, унаследовавшему имущество покойного брата, продавать или дарить больше половины его без согласия дочери покойного. А когда это по адыгскому закону требовалось согласие женщины на то, чтобы мужчине распорядиться своим имуществом?

- По закону Аллаха половина имущества принадлежит ей, - сказал Абдулькарим-мулла. - Я понял, о ком ты говоришь: они сначала приходили ко мне за советом. Аллах разрешил женщине наследовать имущество, и даже адыгский закон не может отменить разрешение самого Владыки над мирами.