Князь (СИ)

- Ты сам можешь быть верен любой религии, какой желаешь, - сказал Карбеч. - Но твоя присяга хану - это дело общее, мой князь. Потому что я уже сказал, что хан считает своими подданными не только присягнувших ему князей, но и их дворян.

- Все тлекотлеши поддержали меня, ты остался один, - сказал Тлизанд. - Где же здесь общее дело?

- Все равно, я не желаю быть подданным хана, - сказал Карбеч.

- Тогда ты не будешь моим дворянином, - ответил Тлизанд. - Если бы ты получил дворянский дар от меня, я бы у тебя его забрал. Но ты вступил во владение своими землями при моем отце, а кроме меня, у него есть еще наследник - мой брат. Впрочем, ты и сам это хорошо понимаешь. Вот и иди к нему, - повернувшись, к тлекотлешу спиной, князь вышел из гостевого дома, оставив Карбеча одного. Карбеч же, тоже взволнованный этим тяжелым, хотя и долгожданным, разговором, снял со стены скрипку, сел на тахту и принялся выводить смычком мелодию, чтобы немного успокоиться.

***

Атлеш и Карбеч уезжали холодным утром, когда снег с темными прорехами, но не тая, лежал на княжеском дворе. Тлизанду не хотелось их провожать, и он не стал: Атлеш, пока они еще не поделили родовую землю, было тоже хозяином в отцовском доме, и вполне сам сходил Карбечу за провожатого. Младший князь и тлекотлеш выехали за ворота усадьбы, и привратник Блехадж затворил ворота. Тлизанд проследил глазами, пока красные кафтаны уехавших не перестали мелькать за щелями высокого плетня, затем отошел к дому и сел на деревянную лавку под двумя деревьями: сливой и абрикосом. Летом здесь приятно было вечерами сидеть с кружкой жирного горячего чая, под густыми, пахнущими сочной листвой кронами. Но сейчас на деревьях еще не было листвы, и голые ветки точно застыли в холодном воздухе. С дыханием обильно выходил пар. Впрочем, Тлизанд не чувствовал холода: его грели теплые зимний красный кафтан и широкая светло-серая бурка, да и мысли его были вовсе не холодом заняты.

Никогда не думал он, что они с братом, рожденным от одних отца и матери, воспитанные одним аталыком, могут вот так разом разбежаться в разные стороны и поделить землю, которой с незапамятных времен владел их род! Никто в роду никогда не делился, не дробился. Может быть, причиной было то, что почему-то девочки у них рождались чаще, чем мальчики, и род продолжать было мало кому. Отец Тлизанда и Атлеша много благодарил Всевышнего за то, что Тот даровал ему двух сыновей. У Тлизанда и Мэзанэф тоже только один сын, еще неизвестно, сколько сыновей будет у Атлеша. Выходит, не оправдали Тлизанд и Атлеш великих надежд своего отца, раз решили разделить - впервые, сколько существует их род, фамильную землю. Из-за чего? Из-за веры, когда в былые времена не могло быть такого, чтобы одно племя - не то, что род, распадалось по такой причине. Но самое позорное - что Атлеш - князь, пошел на поводу у Карбеча - пусть тлекотлеша, но все-таки низшего по положению, чем он, человека! Разве он сам этим не попрал адыгскую честь?

Атлешу и Карбечу не нравится, что Ислам требует отменить некоторые адыгские законы, больше всего - то, что и дворянин, и раб, верующие в Аллаха и Его Посланника, должны стать равными перед князем. Младший дворянин тогда сможет жаловаться князю на старшего, а раб - на своего хозяина. Конечно, это было вопиющим нарушением адыгского закона, устанавливающего полную свободу каждого в делах своей семьи и своих владений. А для дворян усиление каняжеской власти было крайне тягостно. Но разве не в том справедливость, чтобы каждый мог быть защищен правителем своего народа, пусть и не был бы где-то волен делать все, что вздумается? Ведь и христианская вера, которой придерживаются Атлеш и Карбеч, говорит, что все верующие - братья при Христе. Но она не приказывает менять законы земной жизни во что бы то ни стало, взывая лишь к человеческой совести. Но ведь она и учит повиноваться старшему в семье и в народе. Тлизанд ведь хотел справедливости, а Атлеш из-за этого отнюдь не в христианском духе восстал против него. Разве это не лицемерие: следовать своей вере, потому что она не позволяет силой изменить нравящийся тебе, но несправедливый, закон? Разве не к справедливости призывали все пророки Всевышнего?