Князь Святослав

Белобережье в устье Днепра – это был крохотный городишко славянского племени уличей. Низкий земляной вал на прибрежном мысу и на нем утлый плетень с бревенчатыми воротами – это крепость. В ней Святослав и зазимовал с дружиной, а воины нашли пристанище в хатах, разбросанных вокруг крепости. Хатами, в сущности, назывались сырые землянки. Нижняя их часть уходила в землю, стены обмазаны глиной, пол земляной, крыша камышовая, односкатная. У стены печь с дымовым отверстием внутрь помещения. В земляном грунте у стен вырезали лавки и нары для спанья. Землянки были очень тесные, почерневшие от дыма и сажи, в них могли при наличии хозяев разместиться еще разве только два или три воина. А хаты из бревен были только у старшины да у боярина. Тут же рядом с хатами находились стойла, кладовки. В крепости имелись кузница, меленка, прядильная, сапожная мастерская. Боярин этого поместья, как и его крепостные и вольные городские ремесленники, жил впроголодь. И хотя Святослав вез много денег и драгоценностей, но добыть еды на них негде… И вскоре начались бедствия: голод, болезни.

В декабре повалил снег хлопьями, оседал на крышах, таял, просачивался внутрь хат. Издалека приносили камышовый хворост и обогревались у костров, разводимых в крепости.

В январе костры гасли от снега, так его выпало много, и над ними из трофейной парчи соорудили юрты с дырами наверху. Но парча, шелк и прочие дорогие ткани от искр то и дело воспламенялись и на глазах превращались в пепел. Потом завыли бураны, проносящиеся по степи. Они срывали крыши построек, обдавали людей ледяным холодом. Редкая хата обходилась без хворых или умирающих. Сперва люди начинали кашлять и хрипеть, жар вселялся в них, они задыхались, бредили и метались… Кудесник называл эту болезнь «трясовицей». Лекарств и перевязочного материала не было. Святослав каждый день обходил хаты и подсчитывал наличие воинов и сколько трупов надо кинуть в Днепр. Не слышно было упреков или жалоб, но дыхание смерти повергало людей в мрачное уныние.

Кудесник Догада все время проводил в гаданьях, наблюдал холодные звезды, разговаривал с ветрами, лечил обрызгиванием и наговором, тер грудь против сердца, умолял Стрибога – ничего не помогало.

Волки стаями собирались вокруг обглоданных лошадиных костей, лязгали зубами, протяжно выли подле самых хат. Утром сторожевые не досчитывались обессилевших коней. Теперь нечего было и думать о сохранении лошадей. Хлеба даже уже не было. Стали ловить в рукавах Днепра рыбу, вялили ее, или коптили, или солили и ели. Непривычные к рыбной еде, без мяса и хлеба, воины теряли силу и валились.

Нетерпеливо ждали Свенельда с дружиной. Черное море, шумное, злое, было безлюдно. Один за другим сторожевые замерзали на посту. И тогда князь находил на берегу только скелеты, щит да копье.

Весна еще не наступила, а людей осталось меньше половины. Дружинники собирали обглоданные волками лошадиные кости и грызли их. Разжевывали степные стебли сухой травы. Кровь сочилась у них из зубов, глаза вваливались, ноги пухли, кожа делалась восковой и шелушилась. Весна тоже не принесла радости. Черные вороны стаями кружились около становища и набрасывались на упавших людей в степи, не успевших остыть.

Однажды под утро князь услышал крик постового. Он кинулся к берегу моря. Кочевник мчался на лошади с ношею в седле, это он нес постового. Дружинники поймали кочевника, им оказался печенег. Его Улеб стал пытать плетью, не помогло. Положили раскаленные уголья за пазуху. Запахло жженым мясом и прелым рубищем. Печенег раскрыл рот и издал невнятный гортанный звук. Вместо языка Святослав увидел обрубок мяса.

Посылая соглядатаев, так печенежские князья страховали себя от невольных перебежчиков.

– Это нас подстерегают лютые кочевники, – сказал Святослав, – и в сговоре с ромейским царем, обманщиком. Недругов у нас много, а силы тают. Что делать?

– Ждать нечего, – ответил Улеб. – Бог с нами, он нас не оставит. Надо, князь, трогаться, пока целы. Или сложим кости, или пробьемся к Киеву. Там наберем новую дружину, да прямым путем до Царьграда. На этот раз царь нас не обманет. Утвердим русский стяг на вратах Царьграда. Как дед твой делал. Помолимся во храме Святой Софии и утвердимся навеки при морях согласно твоему помышлению.

– Добро, други.

На другой день Святослав пришел на берег, к тому месту, где река сливалась с морем. Кудесник стоял там перед деревянным походным болваном и шамкал губами.

– О чем молишь нашего бога? – спросил Святослав.

– Я хочу умилостивить его и напомнить о неудачах, нас постигших, – ответил он. – Мы стали несчастны, несчастнее рабов, потому что предались во власть удавленного бога.

Святослав нахмурился:

– Не очень умен наш божок, как видно. И на него трудно надеяться. Сколько мы зарезали в его честь быков и баранов, а он все не сыт… Неудачи суть единственный учитель, которые могут наставлять нас с пользой. Неудачи выявляют изъяны наших душ, ниспровергают глупцов, мнящих себя мудрыми, и воздают должное удачникам и мудрецам, обойденным вниманием недостойных правителей.