Князь Святослав

– Что делать? Надо же кормиться. Учитель и поэт у нас самые жалкие фигуры… Ну и играют словами… Да, Иоанн, лучше всего сохранить для потомства самих древних поэтов. Пусть читатели озарятся светом мудрости, исходящим от самих гениев Гомера и Демосфена, Аристотеля, Платона; пусть упиваются историей Плутарха, речами Гиперида, комедиями Менандра и Аристофана, трагедиями Эсхила и Софокла, одами Алкея и Сафо. Пересказчики оглупляют древних, тем самым обманывают и читателей, желая им угодить и приспособить великую мудрость эллинов для людей обиходного взгляда и низменного интереса. Тем самым читатели разучаются понимать границы гения и посредственности, приучаются к высокомерному суждению о предметах, о которых слышали из посторонних уст.

– Ты все-таки, Диакон, уточни: куда мы, по-твоему, идем? Топчемся на месте?

– Нет. Мы движемся, ибо пребывание на одном месте невозможно не только для государства, но и для отдельного человека. Мы движемся назад или вперед, но с разным успехом. Мы то приближаемся к уразумению древних образцов, то отходим от них. И это шатание само по себе признак неблагоприятный. Мы то плюем на языческую мудрость, то безмерно ею восторгаемся. Но взамен ее даем нашим читателям очень мало своего, вот в чем беда. Впрочем, возрождение знаний началось, а вместе с ним и оживление самобытного творчества. Но раздоры и невежество Исаврийской династии пресекли рост образованности. Мрачные иконоборцы стали выдавать за врагов всех, кто интересуется древностью, искусством, живописью, собиранием рукописей с изображением миниатюр. Боязнь впасть в ересь заставляла людей уничтожать свои домашние библиотеки. Лучшая библиотека столицы была сожжена, риторы и философы-учителя были разогнаны и отправлены в подземелье, династия ознаменовала себя грубым невежеством и презрением к литературе.

Спустя столетия вновь начинают появляться первые признаки возрождения знания, ибо оно в людях неистребимо. Может быть, больше из побуждений честолюбия, сановники окружают себя философами. Некоторые из вельмож, тратящихся на причуды и разврат, отделяли частицу для награждения ученых. Открывается университет, появляются истинные подвижники науки. Незабвенный патриарх Фотий, которому никакие искусства и никакая наука не были чужды, будет восхищать нас редкостной ученостью, глубиной мысли, неутомимым прилежанием и красноречивым слогом. Он сделал разбор произведениям двухсот восьмидесяти писателей-историков, ораторов, философов, богословов. Его «Библиотека» есть произведение выдающееся, вот оно…

Лев Диакон указал свитки пергамента, отложенные отдельно ото всех, и любовно погладил их.

– Фотий был поставщиком царевича, ставшего потом васи-левсом, – Льва Мудрого, – продолжал Лев Диакон, разбирая новую кучу свитков. – И плоды Фотия были всем очевидны. Царствование Льва Мудрого и сына его Константина Багрянородного составляют самую цветущую эпоху в истории нашей литературы. В царской библиотеке были собраны древнейшие литературные сокровища. Ученые переписали извлечения из древних писателей для публики, которая могла удовлетворить свою любознательность без особой на то усидчивости. Эти переписчики распространяли таким образом всевозможные сведения в стране: о земледелии, о врачевании, о математике, о военном искусстве, словом, обо всем: как прокармливать и сохранять род человеческий и как его истреблять.

Движение ума с этой поры не прекращалось. Славные успехи Никифора обещают благоденствие державе и благодатную почву для ученых. Сановники цитируют древних поэтов, собирают библиотеки, а на ипподроме без чтения стихов зрители считали бы представление незаконченным. И это радует нас – оруженосцев науки и искусства.

Лев Диакон увидел, как при упоминании «успехов Никифора» гневная складка появилась у Цимисхия над переносицей, спохватился и замолчал. Молчание было продолжительным и тягостным. Значит, слухи об опале над доместиком имеют под собою почву. И, желая загладить как-то создавшуюся неловкость, Лев Диакон сказал:

– И вот и в этом факте, что доместик Иоанн, несмотря на свои занятия воина, находит время проводить ночи в беседах с мудрецами древности и приумножает свою библиотеку, я усматриваю великий смысл. Это пример для всей нашей знати и знамение времени.