Князь-волхв

Угрим широко взмахнул рукой. Разом погасли все факелы, кроме одного — горевшего в княжеской руке.

— Погоди, княже! — Тимофей, спохватившись, оглянулся на Бельгутая. — А он?

Ханский посол по-прежнему висел в воздухе с поджатыми ногами и занесённым ножом.

— Ничего с ним не станется, — отмахнулся Угрим. — Я же сказал: этот татарин мне нужнее живым. Как понадобится — сниму заклятье. А пока в нём нужды нет — пусть висит. Идём.

Князь вышел из подземной залы сам и повёл Тимофея по широкой извилистой галерее с редкими ответвлениями тесных боковых ходов. Шли недолго. Угрим остановился у глухой стены.

— Тупик? — удивился Тимофей.

— Проход, — улыбнулся Угрим. — Только не для всех. Тут печать наложена.

Ладонь князя-волхва коснулась мощной кладки. Уста вымолвили тайное слово. И…

И кладки не стало. Растаяла. Там, где только что громоздились массивные, сросшиеся друг с другом глыбы, открылся небольшой тёмный проём.

— Ты первый, кого я веду этим путём, — как бы между прочим заметил князь.

Тимофей вступил в открывшуюся пустоту молча и не без опаски.

Следом шагнул князь. Ещё одно слово, ещё движение. Валуны, возникшие из ничего, вновь наглухо замуровали ход. Материализовавшиеся камни будто отсекли чары, заставлявшие факел в руке Угрима гореть бездымным ярким пламенем. Огонь зачадил, дыхнул привычной гарью, но в то же время ожил и весело заискрился, словно вырвавшись из опостылевшего полона.

Тимофей огляделся. Он стоял в тесном коридорчике с низким потолком. Это был один из проходов нижних подвальных ярусов, под детинцем Острожца. Сколько раз ему доводилось спускаться сюда — в порубы, погреба и кладовые. И мимо стены, за которой был скрыт потайной княжеский ход, Тимофей проходил, ни о чём не подозревая.

Из нижних ярусов они поднялись на верхние. Подошли к приоткрытой массивной двери, выводившей из подвалов. Видимо, эхо шагов услышали за дверью. Оттуда им навстречу выскочил молодой дружинник в сдвинутом на затылок шишаке и короткой кольчуге. Выскочил и остолбенел, ошалело глядя то на князя, то на Тимофея. Рябое лицо под светлыми кудрями вытянулось. Челюсть отвисла. Выпученные глаза, казалось, вот-вот вывалятся под ноги.

— Тимофей?.. — растеряно пробормотал ратник. — Ты?.. Здесь?..

Парень явно не ожидал увидеть при князе сотника, отправившегося с татарским посольством в латинянские земли.

— Ну я, — нахмурился Тимофей. — И чего?

Он признал гридя сразу. Старшая дружина. Ермолай из второго десятка его сотни. Славный рубака, но не из самых смекалистых. Видимо, поставлен князем на страже с той стороны двери. Но зачем тогда сунулся без зова на эту? Почему пост оставил? Для такого должна быть важная причина.

— Княже… — дружинник кое-как совладал с потрясением, отвёл, наконец, глаза от Тимофея и остановил взгляд на князе. Замялся, отчего-то не решаясь говорить дальше.

— Что стряслось? — нахмурился Угрим.

— Княгиня… — облизнув сухие губы, вымолвил Ермолай.

— Что княгиня?

«Что княгиня?» — насторожился Тимофей.

— Ищет… — хлопал глазами рябой дружинник.

— Меня?

— Да, княже, — торопливо кивнул Ермолай. — Тебя, княже.

— Ну так скажи — пусть обождёт в тереме. Скоро к ней поднимусь.

— Так ведь она… — ратник потупился. — Того… она, княже…

— Ну?! — потребовал Угрим, теряя терпение.

— Она уже…

— Что уже?

— Здесь она уже.

— Как здесь?! — князь недобро сверкнул глазами. — Где здесь?!

— Тут… там, то есть…

Дружинник, вжав голову в широченные плечи, кивнул на дверь у себя за спиной. Угрим скрежетнул зубами. Волну вскипающего гнева, накатившую от князя, Тимофей ощутил почти физически. Ох, Ермолайке сейчас точно мало не покажется!

— Кто пустил?! — яростно прохрипел князь. — Кто позволил?!

— Так княгиня же, княже, — перепуганные глаза, блуждающий взгляд, виновато растопыренные ручищи. Ермолай торопливо и сбивчиво оправдывался. — Идёт вниз… и всё тут… к князю, говорит… и ничего тут… И как остановишь?.. Ежели сама княгиня-то…

Лицо Угрима исказилось.

— Для чего я вас поставил, дурни? Для чего наказал никого не пускать? Ни-ко-го! — повторил князь, — Понимаешь? Ни-ко-го!

— Так ведь княгиня же, княже, — несчастный дружинник в ужасе попятился назад.

— Когда я говорю «никого» — это значит никого! А никого — это значит и княгиню тоже, остолоп! Нешто не ясно?!

— Угримушка, милый, чего так расшумелся? — от двери донёсся насмешливый голосок с лёгким иноземным акцентом.

И — смешок. Будто колокольчик дзинькнул.

Тимофей повернулся на звонкий смех.

Повернул голову и Угрим.

Глава 9

Молодая женщина — невысокая и стройная — стояла в проёме открытой двери. Нарядное верхнее платье с богатой вышивкой и широкими рукавами не скрывало, но лишь подчёркивало статную фигуру. Золотой пояс стягивал узкую талию. Блестели в факельном свете пуговицы из позолоченного серебра. Пышные чёрные волосы покрывал расшитый жемчугом плат. Под платком — большие карие глаза… глазищи в пол-лица. Изогнутые и тонкие, будто нарисованные, брови. Яркие сочные губы. Нос с небольшой горбинкой. Вскинутый подбородок. Миловидное свежее личико княгини чем-то неуловимо напоминало мордочку любопытного лесного зверька, высунувшегося из норки.