Князь-волхв

— Отпустить? — усмехнулся Угрим. — Это будет неразумно и опасно. Тебе многое известно, Арина. А я бы не хотел, чтобы твои знания достались кому-то из посвящённых. Ты долго рвалась сюда, так оставайся же здесь навеки!

С княжеских перстов полыхнуло ярко-синим. Вот такой же волшбой Угрим остановил Бельгутая. Видимо, и Арину тоже князь намеревался запереть во времени. Но никейская ворожея, в отличие от ханского посла, была знакома с подобной магией. Более того: гречанка умела ей противодействовать. Руки княгини встретили поток колдовского света, раздвинули его, отбросили в стороны.

Угрим нанёс второй удар — сразу же, без промедления. Мановение княжеской длани было едва заметным. Шёпот — неслышным. Зато последствия…

Треск, грохот, сотрясение земной тверди, пыль столбом, ручейки осыпающейся сверху щебёнки. Вокруг княгини, прямо из пола выросло плотное земляное кольцо. Крутой вал скрывал Арину, отрезая ей пути к отступлению. Вал рос и сжимался, словно петля татарского аркана, грозя задушить и схоронить княгиню заживо.

Отвесные, утрамбованные магией земляные стенки подступали к гречанке и наваливались на неё, а князь уже творил новую волшбу. Из сводчатого потолка рухнула плита, размером со створку крепостных ворот. Глыба должна была либо раздавить Арину в лепёшку, размазать её, смешать с земляным валом и погрести под собой, либо вобрать в себя как чёрного бесермена, вмурованного в каменный столп.

Должна была, но…

Растопыренные пальцы княгини, окутанные искрящимся маревом, поднялись вверх, навстречу камню. Звонкий вскрик ворожеи — и плита раскололась, словно разбитая снизу гигантским молотом. Ни один осколок не задел гречанку. А вот Тимофей едва успел откатиться из-под крупного обломка.

Арина, развела руки, затем быстро, с хлопком, свела их перед собой, и так же быстро хлопнула ладонями сзади, за спиной. Земляное кольцо вокруг неё рассыпалось как сухой песок под порывом ветра.

А Угрим бил снова. Обе руки князя теперь были направлены вниз. И теперь уже в песок обращался утоптанный земляной пол под ногами княгини. Сыпучий, зыбучий песок… Вот такая же зыбь затянула в себя мёртвого гнедка Тимофея и живую лошадь Бельгутая.

Арина провалилась в проседающую воронку по колено… по пояс… по грудь… Однако утопить гречанку полностью, Угрим не смог. Тонкие гибкие руки княгини успели выписать в воздухе Знак, губы выплюнули Слово.

Прогнувшийся, просевший, провалившийся и утекающий из-под ног ворожеи пол вздыбился холмиком надёжной тверди, выпихнул Арину из сыпучего плена. И княгиня смогла нанести ответный удар. Её рука огладила колдовской огонёк, всё ещё висевший в воздухе. Язычок пламени мгновенно взбух, разросся до размеров пылающей бочки. Лёгким движением пальцев Арина по воздуху катнула огненную «бочку» в лицо Угриму.

Князь отмахнулся. Плотный ком пламени разорвался в паре локтей от его головы и мелкими клочьями разлетелся по зале. Множество огоньков забрызгало стены, своды и неподвижно повисло в воздухе. Словно тысяча свечей вспыхнуло разом и всюду. Загорелись два факела, торчавшие из стен и попавшие под пылающие росплески.

Один огонёк угодил в левый наруч Тимофея. Наруч пришлось отцеплять: жар палил руку даже сквозь броню. Другая капля пламени прожгла насквозь взметнувшуюся при прыжке, да так и застывшую в движении, полу Бельгутаева цува. Ещё два огня коснулись Арины, заставив гречанку вскрикнуть и отступить на шаг. Княгиня сбросила с себя тлеющий плащ с капюшоном, сорвала лёгкую, занимающуюся огнём ткань сорочки.

Арина опять предстала перед Тимофеем нагой. Сейчас, в ярком свете сотен пламенных язычков, смуглое стройное тело гречанки казалась особенно соблазнительным. Невольно отвлёкшись на ведьмаческую красу, Тимофей не сразу заметил, что сброшенные одежды княгини вовсе не пали на пол.

Одеяния Арины, видимо, обрели часть её силы. Разгораясь уже сами собой всё сильнее и ярче, плащ и сорочка, будто подхваченные вихрем, вдруг метнулись к князю. На этот раз огонь приближался к Угриму не по прямой предсказуемой траектории, а стремительными зигзагами, петляя и кружась. С двух сторон сразу. Хлопали о воздух полы плаща, устрашающе мотался пылающий островерхий куколь. Горящая сорочка, словно норовила заключить князя в жгучие объятья. Усиливающееся колдовское пламя гудело и подвывало.

Со стороны казалось, будто два огненных силуэта, лишь отдалено напоминавшие человеческие, быстро и яростно атакуют Угрима. Впрочем, недостаточно быстро.

Князь поймал плащ княгини на прыжке-взлёте в трёх саженях от себя. Взмах, рубящий удар наискось, сверху вниз, — и словно длинный незримый клинок, являвшийся продолжением княжеской ладони, смял оживший плащ. Подрубил, убил. Лишил силы. Пылающий плащ тряпкой повалился на пол. Рухнул, подняв тучу искр.

А в следующий миг — ещё удар. Той же рукой, тем же невидимым мечом. Но уже снизу вверх. Полыхающая сорочка, вздёрнутая волховской силой, взметнулась вверх, под самые свода. И там обессилено обвисла, медленно опала, опустилась, кружась по воздуху, словно осенний лист.

Две смятые кучки лежали, догорая, по обе стороны от князя.