Княжья воля

Тут выясняется, что пережив визит Шибая, Любослава затворилась в покоях наверху без желания кого-либо видеть. С ней же заперлись дочь и внуки. Что за херня! Мы тут за ее барахло вписываемся, с реальными волкодавами на равных базарим, а нам за это ни полслова. Похоже, бывшая боярыня устроила тараканам в своей голове марафонский забег, на одном надета майка с надписью «Виров», на другом с принтом «изгнание». Ну не ломиться же к ней в самом деле.

- Она в своем праве, - напомнил Шепет. - Мы тут нанятые… гости.

Только плачу всем почему-то из своей мошны я. Да мне не жалко, сам так постановил, но с ее стороны подобное отношение как минимум некрасиво.

Липан наконец-то победил муху. Прикинувшись деревом, дулеб дождался когда крылатая тварь потеряет бдительность, вольготно обоснуется на его макушке и звонким хлопком превратил муху в месиво. Меня бы от такой душевной затрещины повело, а ему хоть бы хны, стоит - лыбится, ошметки из башки выскребает.

- Красиво исполнил! - похвалил я дулеба и попросил отыскать Жилу дабы тот немедленно явился пред мои командирские очи.

У колодца над ведрами суетились Млада и рослая, сисястая девка, что Липан щипал за гузку за трапезой. Я невольно залюбовался гибким станом Младины и подумал, что неплохо будет снова предложить ей подружить организмами сегодняшней ночью. Что называется - вошел во вкус.

Скабрезная мыслишка додумалась до конца и шестеренка соображалки перескочила на другой зубец. Вспомнилась аккуратная фигурой, но не слишком миловидная дочка Любославы. В батину породу удалась, щекастая и совсем не глазастая. А фигурка очень скоро медным тазом накроется, ежели и аппетит у нее в отца да дядюшку, чтоб его вывернуло.

- А кто у нас зять, а, Шепет? Я его знаю? Видел здесь?

- Тороп. Гридень Рогволдов. Я сам его всего три раза видел. Он тут редкими наездами.

- Чего ж Тороп жену в стольный град к себе не заберет?

- Говорят, дом еще не до конца выстроил, а там, кто ж его знает.

- Кстати, что это за слова - гридень, гридь?

- Гридь - дружина. Лучшая. - Шепет поднял лицо к небу. - Дождь будет.

Я повторил за Шепетом его маневр и громко вздохнул. Тоже мне метеоролог. В чистом, бездонном небе красиво распростерся крылатый хищник, высматривая внизу неосторожную добычу, носились наперегонки стрижи.

- Ни облачка же. Каким волшебным местом ты непогоду чуешь?

- Будет к вечеру. Не чую - вижу. - Шепет дотронулся пальцем до черной повязки через пустую глазницу. - Метель иль ливень на подходе - дергать внутри начинает хоть стенку грызи. Еще не подводил.

Прикольно, наверно, иметь в башке встроенный барометр, но я все же предпочел бы к единственному глазу носить парный. Но дождик все же не помешал бы. Пыль прибыть, зеленку умыть да и потеть надоело.

- Не веришь? Можем поспорить, - лукаво поднял бровь Шепет.

- На что?

- На перстенек твой, - Шепет показал на печатку плотно сидящую на моем пальце.

- Он, вообще-то, золотой, - я с усилием покрутил на пальце изделие Московского ювелирного завода, тысяча девятьсот восемьдесят девятого года выпуска. Высшая проба. Не знаю, что со мной надо сделать, чтобы я эту печатку на кон поставил.

- Я заметил.

- Ну, допустим. А ты что поставишь?

- Жизнь.

- На кой хрен мне твоя жизнь? - фыркнул я изумленно.

- Твою.

- Не станешь убивать что ли, я не понял? - напряженно хихикнул я.

- Помешаю, когда другие станут.

Еще раз посмотрев в сверкающее синью небо, я заметил едва различимую, тонкую темную полоску на западной границе видимого глазу пространства. Ветерок как раз оттуда. Часа за три-четыре доползет.

Вот хитрец полуслепой. Карьера терминатора-телохранителя ему точно не грозит, а вот я с легкостью со своей рыжей гайкой распрощаюсь если поведусь на спор с таким вот предсказателем.

- Пожалуй, я тебе поверю. Насчет дождя. Насчет всего остального… погожу. Бери Липана, дулебов и всех, кто свободен, идите топориками махать, я передохну и присоединюсь.

- Как скажешь, десятник.

Шепет легко, без видимого сожаления принял отказ биться с ним об заклад и пошел куда послали - собирать людей на тренировку. Вот и ладненько, пущай поработают над собой, их еще Сильвестр ждет, измаялся, небось, сердечный без оплеух.

Я еще немного постоял у крыльца, повозмущался втихушку на Любославину выходку и направился в прируб. Захотелось на полчасика вытянуть копыта вдоль лежака, восстановить силы перед обедом.