Княжья воля

Ветер стал усиливаться, разворачивать дымовое покрывало все шире над городом и далеко за его пределы. Где-то усилиями бдительных горожан надрывалось тревожное било, металлическим гулом созывая людей на пожаротушение.

Сориентировался я мгновенно, не велик городишко. Лупанули мы с Младой напрямки через чей-то ухоженный палисад, проскочили между двумя хлипкими оградками высотой ниже пояса и выскочили на узкую прямую улочку, ведущую к городскому рынку. Уступая дорогу спешащим на бедствие людям, я вел Младу за руку, чтобы не отстала и не потерялась.

Добрались до рынка без приключений. Торговля там, несмотря на недалекий пожар и не думала вставать. Едкий дым висел высоко, гарью попахивало, но не сильно, жить можно. Правда торгашей оказалось гораздо больше, чем покупателей, в большинстве своем убежавших глазеть на буйство заряженного находчивым Одинцом красного петуха. Продаваны, может быть, тоже охотно включились бы в фестиваль огня, да пока товар соберешь-увезешь, все самое интересное закончится, а оставлять прилавки с телегами бесхозными себе дороже выйдет.

Пока я оглядывался в попытке определить в каком из рыночных концов могут продавать готовую одежу, шагах в двадцати от нас, перед пустой, запряженной снулым бычком повозкой остановилась не совсем трезвая троица с кудрявыми как у игрушечных гномов бородами до самых глаз. Двое моложе средних лет, третьему к пяти десяткам. Они только что вытерлись с торга, у двоих через плечо перекинуты на четверть набитые чем-то кожаные мешки. Явно не местные, ибо внимания на сигнал бедствия не обращали абсолютно. Все трое среднего роста, мослатые, угловатые, на серых, угрюмых лицах заметны признаки вырождения и нехватка витаминов. Довольно долго и громко они спорили о чем-то, слышно было, как один из молодых настойчиво предлагает отправиться в корчму. Затем взгляд того, что постарше остановился на нас. Точнее - на Младине. Поглядел оценивающе мелкими глазками, поморгал с усилием, точно гвозди веками забивал.

- Эй, паря! - обратился он ко мне, дернув бородой к небу. - Твоя девка? Продаешь? Сколько просишь? А может так отдашь?

Ослышался, должно быть, шумновато тут. Я сделал первый шаг в направлении прилавков, где, как мне издалека показалось, барыжили чем-то тканым.

- Так продаешь иль нет? - старший «гном» дернулся вслед за нами и схватил Младу за руку. - Ух ты, сладенькая какая!

Ан нет, не ослышался... Как тут все запущено, оказывается. Отшутиться бы, сказать типа - не продаю, потому как бесценна, самому нужна, ну и так далее... Но, черт возьми, попутали парни конкретно, за кого они нас принимают? Хорош, накипело! Так накипело аж в глаза кровавой мутью плеснуло. Задолбали уже все эти гнилозубые, бородатые лесовики со своими дикими нравами.

- Отпусти девочку, харя волосатая, эта Белоснежка не для ваших лишайных лап, - свои слова я подкрепил сочным пинком по ляжке сладострастного бородача так, что ему пришлось разжать свою хватку и схватиться за ушибленное место. Его спутники разом двинули на подмогу. Я вытащил меч так позорно околевшего Харана. - Назад, твари! На пятаки порублю! Убрал нож, сука!

Агрессивный, твердый вызов в моих глазах был понят без всяких вариантов, им со своими ножиками с обладателем длинного клинка не тягаться, будь я даже одноног, однорук и одноглаз. Измазав нас грязью тяжелых взглядов, все трое молча развернулись и поплелись в сторону причалов.

- Пидорасы! - в сердцах прошипел я в удаляющиеся спины и сплюнул. - Пошли, Млада, сейчас я тебе такой наряд куплю, будешь не хуже боярыни, клянусь!

- Это смоляне, - подавив нервный смешок, проговорила Младина. - Зверобои.

- И что мне эти смоляне? Да хоть марсиане! Что, надо было им тебя отдать, предварительно расшаркавшись? Или долго объяснять, что я не Себастьян Перейра?

Млада непонимающе заморгала. Я приобнял ее за плечи, усмехнулся.

- Да пошли они, забудь. Пойдем шмотки выбирать.

Время подгоняло, так что управились мы быстро. Млада в новом одеянии выглядела - залюбуешься. Юбка длинная, две рубахи с вышивкой, головной убор с узорами, поясок цветастый. Все - хэнд мейд, естественно. Домотканое, до фабричного производства еще много-много сотен лет. Тетка продавщица Младу узнала, подивилась несильно, что девка теремная с кавалером неизвестным на торге в лучшее одевается, но, получив сверху пяток серебряков, обещала молчать как плотва.

- Ну вот, - говорю, - теперь можно и поесть. За мной, красотка!

Мы навострились к корчме. Одинец с парнями уже, наверно, там ждут не дождутся

Корчмарь Лунь встретил меня как родного. Знает рожа общепитовская, что я с пустыми руками не зашел бы, а в отсутствии посетителей, что в данный час все или на причалах грузят товары или умчались на пожар, так я еще и вовремя, день не в убыток.