Княжич, князь

– Спаси тебя Господи, что хоть сейчас надумал известить меня об этом!

Отец Власий заерзал, замахал руками и неожиданно зашелся в долгом приступе кашля.

***

На выходе Видана потеребила Кирилла за рукав, спросила озабоченно:

– Ну что? Досталось от отца Варнавы или как?

– Ага, огрёб маленько. А после меня он с тобою о чем говорил?

– Да сам-то он больше слушал. Это отец Власий расспрашивал: как я боль почувствовала, да как поняла, что твоя она. Да глазами всё то так, то эдак в меня, будто…

– Княже-е-е! – перебил ее радостный вопль со стороны.

Наперерез по дорожке, раскинув руки, бежал княжич Держан. За ним вразвалку поспешал огромный Василий, сотник князя Стерха.

– Держа-а-ан! – заорал Кирилл, срываясь ему навстречу и ответно раскидывая руки. – Ух ты! До чего же я рад снова видеть тебя!

– А я-то!

Они порывисто приобнялись и захлопали друг дружку по спине. Каждый последующий хлопок был и звучнее, и сильнее предыдущего.

– Отчего вдруг ты здесь – уже на обучение прибыл? Вроде как рановато еще.

– Отец так решил. Мне не пояснял ничего, а отцу Варнаве письмо передать велел… – Держан постучал указательным пальцем по правой стороне груди и добавил, спохватившись:

– Помнишь, я отдариться обещал? Привез с собою, привез! Потом покажу.

Он оглянулся на брата Иова с Ратибором, почтительно поклонился им. Понизив голос, предложил:

– Давай-ка отойдем в сторонку. Я ничему не помешал, а?

– Нет.

– С рукою-то что случилось?

Кирилл поморщился и отмахнулся, поленившись в который раз рассказывать одно и то же.

– Какой огнебой для тебя сладил – залюбуешься! – сообщил с восторгом Держан. – Другого такого пока на свете нет!

Кирилл наладился было ответить что-то вроде: «Эка невидаль – огнебой!», но рассмотрев нечто в радостном блеске глаз друга, передумал.

– У отца Варнавы только побываем, вещи разберем – и сразу к тебе. О! Ты глянь, княже, как эта дубравка конопатая на меня косится – по нраву, что ли, я ей пришелся? Забавная девка, но ладненькая: всё при ней… Ты чего?

– Да ничего.

Под кожей лица вдруг засуетились, забегали колкие мурашки, а руки стали тяжелы и неуклюжи. Кирилл постарался, чтобы голос звучал ровно:

– Ты просто слегка узду на язык накинь – так, на всякий случай.

Держан отстранился, бросил еще один короткий взгляд на Видану, зато внимательно пригляделся к его лицу.

– Ага… – негромко произнес он как бы про себя. – Кажись, понимаю. Повину прими, княже: как ведать-то мог? Мы по-прежнему – друзья-товарищи?

– По-прежнему.

Кирилл сжал пальцы, прикидывая, куда бы ткнуть – в плечо или под ребра. Решил, что под ребра будет лучше. Кулак его натолкнулся на ладонь Держана, а взгляд – на ухмылку.

– Ягдар! – напомнила о себе Видана. – Так ты идешь или остаешься?

Вопрос был задан каким-то по-особому кротким голосом. Кирилл мельком удивился: Видана не говорила так никогда.

– Да! Пора нам, княже, – спохватился Держан. – Вечером свидимся. Дядька Василий!

***

Едва Кирилл поднялся наверх и зашагал по галерее, как дверь напротив его с Иовом келии приоткрылась, а из-за нее высунулся Держан.

– Чего поздно-то так? – спросил он сердито. – Я уж просто все гляделки проглядел! На каждый шорох выскакиваю да опять сажусь, выскакиваю да сажусь.

– Уж не серчай Христа ради, милостивец ты наш! – запричитал Кирилл, горестно разводя руками и низко кланяясь. – Что наскакался – то не беда, а польза выходит: ножки у тебя крепче станут. А на дела свои, отец родной, как не испрашивал я дозволения твоего, так и впредь не буду, ага.

– Да я просто ждал тебя, а ты чего-то юродствовать принялся. Еще и неискусно-то как – бэ-э-э! – Держан скорчил брезгливую гримасу. – Разучился что ль, пока мы не виделись?

– Если дождался, то радоваться должен, а ты гневаться изволишь.

– Да хватит уже, прекращай. Вот черт...

В дальнем углу, демонстрируя прекрасный слух, со значением прокашлялся галерейный послушник. Держан пристыженно втянул голову в плечи. Дернул Кирилла за рукав, увлекая за собой.

– А Светава тебе поклон передавала – во какой низкий! – сказал он без перехода, притворяя дверь и касаясь кончиками пальцев пола у княжьих ног. В голосе его Кириллу почудился то ли вызов, то ли упрек.

– И ей – от меня, – ответил он дружелюбно, в точности воспроизводя княжичев поклон.

Держан прищурился, как бы ожидая чего-то еще. Не дождавшись, хмыкнул и пророкотал (очень похоже) голосом князя Стерха:

– Вот и ладно.

– Ага, – всё с тем же дружелюбием согласился Кирилл, осматриваясь. – Ты тут один, как я вижу, а дядька твой где?

Княжич плюхнулся на кровать; перегнувшись за изголовье, с усилием вытащил оттуда дорожную суму в серебряных бляшках оберегов и принялся рыться в ней:

– Пожелал при десятке своем быть. То есть, десяток-то не его, ежели дотошно, а десятника Егозы… Да где же ты… Куда их определили – не ведаю еще, здесь сидел безотлучно, тебя дожидался… А! Ну голова моя! – он затолкал суму обратно и добыл оттуда же другую. – Вот ты где.

Держан с торжеством извлек продолговатый полотняный сверток и, подмигнув, принялся медленно, растягивая наслаждение, разматывать его.